Астрид Линдгрен - Суперсыщик Калле Блумквист

– А раз можно загружать туда вещи, то их можно и выгружать оттуда, – решила Ева Лотта. – Значит, и мы можем вылезать оттуда. Привяжем наверху крепко-накрепко веревку и будем всякий раз съезжать по ней вниз, когда настанет наш черед выступать. А когда номер окончится, мы осторожно ускользнем с арены, так, чтобы зрители не заметили, поднимемся по внутренней лестнице и останемся на чердаке до следующего выхода. Будет просто колоссально и необыкновенно, верно?

– Да, это будет колоссально и необыкновенно! – подтвердил Андерс. – Если ты сможешь еще заставить коня, который развозит хлеб, так же съезжать вниз по веревке, это будет еще колоссальнее и необыкновеннее. Но это, верно, еще труднее. Конечно, конь объезженный и послушный, но ведь есть же и для коня пределы его возможностей!

Об этом Ева Лотта как-то не подумала. Во всяком случае, отступаться от своей блестящей идеи она не пожелала.

– Когда настанет мой черед выходить на арену и скакать верхом, кому-то из вас придется стать конюхом и провести коня, который развозит хлеб, между рядами зрителей. А затем поставить его прямо перед люком, и тогда я – бум! – съеду ему прямо на спину.

Тотчас начались репетиции и тренировки. Калле одолжил брезент у папы. Андерс съездил на велосипеде на лесопильню неподалеку от города и купил мешок опилок, чтобы посыпать арену. Веревку крепко привязали на чердаке, и трое цирковых артистов упражнялись все время, съезжая вниз, до тех пор, пока не забыли обо всем на свете.

Но однажды в разгар тренировки медленно приплелся дядя Эйнар.

– Подумать только, он обошелся без нас! – воскликнула Ева Лотта. – После обеда он все время болтается один!

– Кто из вас сбегает на почту с моим письмом? – крикнул дядя Эйнар.

Все трое посмотрели друг на друга. Собственно говоря, желания идти ни у кого из них не было. Но тут в душе Калле пробудилось чувство долга. Ведь дядя Эйнар – личность таинственная, а за корреспонденцией таинственных личностей необходимо следить.

– Это сделаю я! – поспешно воскликнул он. Ева Лотта и Андерс с радостным изумлением посмотрели друг на друга.

– Ты почти как скаут [6]: всегда готов! – сказал дядя Эйнар. Схватив письмо, Калле помчался на почту. Отбежав на почтительное расстояние, он тут же взглянул на адрес: «Фрёкен [7]Лоле Хельберг, Стокгольм, до востребования», – было написано на конверте.

«До востребования» означало, что адресат сам должен получить письмо на почте, Калле это знал.

«Темнит, – подумал Калле. – Почему он не напишет ей по домашнему адресу?»

Вытащив записную книжку из кармана брюк, он раскрыл ее.

«Список всех подозрительных личностей», – стояло на самом верху страницы. Раньше список охватывал немалое число разных лиц. Но потом Калле скрепя сердце был вынужден повычеркивать их всех до единого после того, как ему так и не удалось уличить их в чем-либо преступном. Теперь же в списке был только один-единственный человек: дядя Эйнар. Его имя было подчеркнуто красным, и ниже чрезвычайно обстоятельно выписаны все его приметы. За приметами шел новый раздел: «Особо подозрительные обстоятельства», и в нем стояло: «Имеет отмычку и карманный фонарик». Естественно, у самого Калле тоже был карманный фонарик, но это же совсем другое дело!

С некоторым трудом выудив из кармана огрызок карандаша, он, прислонившись к забору, сделал следующее дополнение в записной книжке: «Переписывается с фрекен Лолой Хельберг в Стокгольме, до востребования».

Затем Калле пустился бежать к ближайшему почтовому ящику и через несколько минут вернулся назад в «Калоттан», как после зрелых размышлений был окрещен их цирк.

– Что означает это слово? – спросил дядя Эйнар.

– «Ка» – это Калле, «Лотт» – Ева Лотта, а «Ан» – Андерс, яснее ясного, – объяснила Ева Лотта. – А вообще-то, дядюшка Эйнар, вам нельзя смотреть, как мы репетируем.

– Жестокая весть, – сказал дядя Эйнар. – Что же прикажете мне целый день делать?

– Спуститься вниз к реке и поудить рыбу, – предложила Ева Лотта.

– О небо! Ты хочешь, чтобы у меня был нервный срыв?

« Очень беспокойная натура», – подумал Калле.

Ева Лотта, между прочим, не знала сострадания. Она немилосердно, не обращая внимания на его мольбы, прогнала дядю Эйнара. И репетиции в цирке «Калоттан» пошли без перерыва. Андерс был самым сильным и самым гибким и ловким: поэтому-то он по справедливости и стал директором цирка.

– Но я тоже хочу немножко пораспоряжаться, – заявила Ева Лотта.