Астрид Линдгрен: Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью

– Мы возьмем этих блохастых пуделей в плен, запрем их здесь, и пусть подыхают с голоду! – восторженно прокричал Сикстен.

Предполагаемые жертвы, преисполненные надежд, промчались навстречу своей судьбе, и Алые ничего не сделали, чтобы им помешать. Дело в том, что Сикстен принял решение: во что бы то ни стало ценою жизни и крови удержать второй этаж, который было легче защищать, ибо туда вела великолепная лестница, а посредине ее уже стояли Алые, которые с помощью воинственных Жестов дали понять, что для них на свете нет ничего приятнее, чем обрушиться на врага.

Белые Розы неудержимо кинулись в атаку. И когда обе сражающиеся стороны встретились, поднялся такой шум и гам, который, услышь его члены краеведческого общества, заставил бы их всех рвать на себе волосы. Их будущий музей трясся до основания, а изящные деревянные перила лестницы скрипели и выгибались. Дикий вой поднимался к старинному, гипсовой лепки, потолку, а предводитель Белой Розы летел с лестницы задом наперед с таким грохотом, который заставил бы всех призраков минувших времен, если таковые здесь существовали, еще больше побледнеть и испуганной толпой попрятаться по углам.

Военное счастье переменчиво. То Белые Розы гнали своих противников почти по всей лестнице вверх, то они, не выдерживая ужасающего натиска, беспорядочно отступали на самый нижний этаж. Когда волны битвы уже полчаса перекатывались то туда, то обратно, обе стороны пожелали некоторого разнообразия. Белые Розы на какой-то момент оттянули свои войска, чтобы подготовиться к последней яростной атаке. Тогда Сикстен тихо отдал своим войскам быстрый приказ. Секунду спустя Алые без предупреждения оставили свои позиции на лестнице и с быстротою молнии ретировались на верхний этаж. Сикстен и его верные соратники, основательно изучившие весь дом в этот же день еще раньше, знали, что здесь есть масса возможностей укрыться в комнатах верхнего этажа и в шкафах. И когда Андерс, Калле и Ева Лотта, стремительно взяв штурмом лестницу, взбежали наверх, Алых словно ветром сдуло. Они сумели использовать свое преимущество в несколько секунд. И сейчас как раз стояли, окопавшись за дверцей прекрасно расположенного шкафа, и наблюдали сквозь щелку, как Белые Розы прямо у них на глазах держали торопливый совет.

– Рассеяться! – приказал предводитель Белой Розы. – Отыскать неприятеля, в какую бы щель, дрожа за свою жизнь, он ни забился! А когда мы найдем его, суд и расправа будут короткими.

Алые, притаившиеся в шкафу, с удовлетворением услышали эти слова. Глаз чрезвычайно довольного Сикстена поблескивал в дверной щели, но Белые ничего об этом не знали.

«Рассеяться»! – приказал их предводитель. Глупее ничего не придумаешь. Это и решило его судьбу. Он первым занялся непосредственно тем, чтобы рассеяться, и исчез за углом.

Как только он оказался вне поля зрения, Калле я Ева Лотта осторожно двинулись в противоположную сторону. Там была дверь, и они открыли ее. За дверью оказалась красивая, залитая солнцем комната, и хотя они прекрасно видели, что комната эта свободна от врагов, они все равно вошли туда и позволили себе небольшую передышку в военных действиях, чтобы выглянуть в окно. Но это, как выяснилось, было серьезной тактической ошибкой. Они вернулись к двери как раз для того, чтобы услышать, как с наружной стороны в замке поворачивается ключ. И услыхать также грубый смех и страшные ликующие крики предводителя Алых:

– Ха, блохастые пудели! Ну, теперь вы в западне! Отсюда вам живыми не выйти!

И еще услыхали они пронзительный голос Бенки:

– Нет уж! Будете сидеть там, пока мхом не порастете! Но мы ведь можем прийти сюда и навестить вас… ну, например, вечером в Сочельник.

И еще голос Юнте:

– Да, не беспокойтесь. Мы придем сюда в Сочельник вечером. Что вам принести в подарок?

– Ваши головы на блюде! – крикнула Ева Лотта.

– С гарниром, как и все поросячьи головы, – поддержал ее Калле.

– Бессовестные до ужаса, – печально сказал предводитель Алых своим соратникам по оружию. Затем, повысив голос, крикнул пленникам: – Есть ли у вас какое-нибудь последнее желание, которое вы хотели бы передать дорогим вашему сердцу дома?

– Да, попроси папу позвонить в воспитательное заведение и сказать, что тебя можно забрать туда, – сказала Ева Лотта.

– Прощайте, блохастые пудели! – сказал Сикстен. – Крикните, когда проголодаетесь, мы нарвем вам немного травы.

Затем, повернувшись к Бенке и Юнте, он стал удовлетворенно потирать руки.