Роберт Стайн - Зловещее лето

Аманда Конклин перевернулась на другой бок, открыла глаза и медленно потянулась.

«Неужели я вчера оставила купальник на веревке? — сонно подумала она. — Да, так и есть. Придется одеть бикини. Хорошо бы успеть искупаться в бассейне до начала занятий в летней школе…»

Она повернулась к прикроватной тумбочке, что бы посмотреть на часы. Если встать немедленно, времени хватит.

Девочка чувствовала себя как-то странно, словно не в своей тарелке. В чем дело? Аманда огляделась. Куда исчез стол? Да и вообще это не ее спальня…

Глаза ее широко открылись. Увидев серый цементный потолок, она вспомнила, где находится.

Вспомнила все, что с ней произошло.

Схватив грубую простыню, которой была укрыта, девочка резко натянула ее себе на голову, свернувшись клубком. «Уходи, мир! Убирайся отсюда!» — с горечью подумала она.

От простыни исходил смолистый запах какого-то антисептика. Аманде казалось, что этот запах пропитал ее всю, что ей никогда уже от него не избавиться.

Металлические пружины кровати отчаянно заскрипели. Наверное, от этого скрипа начали просыпаться и другие девочки, спавшие в той же комнате.

«Доброе утро, коллеги-психопатки!» — горько улыбнулась под своей простыней Аманда.

«Топ, топ, топ!» — зазвучали шаги по грубому голому полу. Аманда знала эти шаги: только охранницы могли производить такой грохот. Всем остальным полагалось ходить в мягких зеленых шлепанцах. В отделении для «преступников с психическими отклонениями» все острое и твердое было вне закона — даже обувь.

Конечно, Аманда знала, что называть этих грубых, шумливых женщин охранницами нельзя. Их следовало именовать по фамилии: мисс Макбейн, миссис Гарсия… Но про себя Аманда все равно звала их охранницами.

— Вставай, Конклин! Пошли! — рявкнула миссис Гарсия, толстая женщина с короткими темными волосами и круглыми, как бусинки, черными глазами.

Аманда знала, что у нее нет выбора: надо сбрасывать простыню и вставать. Правила в Мэйплвудском следственном изоляторе для подростков были очень строгие.

На металлической спинке койки, где спала Аманда, висело ветхое серое полотенце. Она схватила его, одновременно влезая в зеленые тряпочные шлепанцы — непременный атрибут Мэйплвудского Центра для несовершеннолетних преступников. Изо всех сил протирая глаза, чтобы сбросить сонливость, она, как положено, скрестила руки на груди, прижимая их к форменной, без карманов, зеленой ночной рубашке.

— Стройся! — скомандовала миссис Гарсия. Девочки гуськом потянулись к двери. Вместе со всеми Аманда вышла в холодный горчично-желтый холл, ведущий к умывальням.

Проходя мимо зарешеченных окон, она увидела, что дождь льет как из ведра. Словно кто-то изо всех сил выплескивал на стекло полные ведра воды. Внезапно прогремел гром; Аманда испуганно вздрогнула.

«Я бы отдала что угодно, чтобы только оказаться там, под этим дождем», — горько подумала она. Свобода, даже свобода оказаться мокрой до нитки и дрожащей от холода, была лучше, чем это.

Все что угодно было лучше.

Они остановились у дверей в умывальню. Входить полагалось по четыре человека одновременно. Когда подошла очередь Аманды, она оказалась в компании трех угрюмых, мрачных девчонок — таких же «правонарушителей с психическими отклонениями», как и она сама.

«Наверное, я выгляжу так же ужасно, как они, — подумала Аманда, косясь на девочек. — У. всех у нас, „правонарушительниц-психопаток“, одинаковое выражение лица и что-то особенное во взгляде».

Аманда умыла лицо и в тусклом свете посмотрела на свое отражение в зеркале.

«Плохо, Аманда, — беззвучно сказала она своему отражению. — Вид у тебя кошмарный!» Под большими карими кладами появились синяки — глаза были словно обведены темными кругами. Еще недавно красивый загар стал желтым — того же ужасного, нездорового цвета, что и стены.

«А что же стало с моей завивкой?» — удивилась она, дернув себя за уныло повисшую прядь. Всего за три дня волосы потеряли всякий вид, висели, как пакля.

«Значит, вот сколько времени я провела в этом кошмарном месте». Всего три дня. А кажется, будто три года… Аманда вздохнула. Может, лучше попытаться привыкнуть к этому кошмару? Ведь ей предстоит провести здесь немало времени.

Она вспомнила, как адвокат объяснял ее родителям, почему она не сможет уйти вместе с ними домой.

— Убийство — чрезвычайно серьезное преступление, — говорил он.