Майкл Бакли - Необычные подозреваемые [litres]

– Так это вы «Алая рука»? – спросила Сабрина, против воли ощутив поднимающийся гнев. – Это вы украли моих родителей!

– «Алая рука» – это не человек. Это движение, или даже учение. Это нечто неизмеримо огромное, и я – лишь винтик в этом механизме. О, да ты злишься!

– Где мой сын? – вскричал вбежавший в зал директор Гамельн.

От неожиданности Румпельштильцхен взвизгнул и спрятался за могучую Натали. Директор Гамельн был изможден, избит, почти безумен. Его рубаха была запятнана кровью, нога подгибалась. В руках он держал волынку.

– Скажи, где мой сын, или я сыграю такую музыку, что тебя разорвет на кусочки.

– Венделл нам мешал! – закричал страшный карлик, скаля зубы и грозно глядя на многократно превосходившего его ростом соперника. – Я же велел тебе не спускать с него глаз.

Румпельштильцхен ткнул пальцем вверх. Высоко на потолке, в стороне от других висел толстый кокон. Кокон не шевелился; могло показаться, что он пуст.

Гамельн упал на колени и спрятал лицо в ладонях.

– Как я был глуп!

– Сними его, Тоби, – приказал Румпельштильцхен.

– Ну па-ап, он уже почти готов, а я есть хочу, – заныл паук.

– Снимай, сынок, – повторил Румпельштильцхен.

Тоби неохотно вскарабкался на потолок, перерезал когтями паутину и спустил кокон с мальчиком на землю. Потом паук положил Венделла к ногам Гамельна и шустро убежал к отцу.

Гамельн разорвал нити, которыми был опутан его сын. Освободив мальчика, он приник ухом к его груди, слушая дыхание.

Натали бросилась в угол зала и вернулась с банкой краски. Она окунула в банку ладонь, а когда достала ее, ладонь была ярко-красной.

– Можно я его помечу?

Гамельн затрясся от ярости:

– Убери руки! Не троньте его! Вы с вашей «Алой рукой» убиваете невинных! Мы так не договаривались! Я всего лишь хотел выбраться из этого города, хотел, чтобы мой сын жил нормальной жизнью!

– Если бы я делал все по-твоему, мы бы никогда не добрались до барьера. У тебя бы сроду духу не хватило сделать все как надо, – оскалился страшный карлик. – Что поделаешь, пришлось мне самому принимать непростые решения.

– Убить моего сына тоже ты решил? – выкрикнул Гамельн.

– Понимаю твои чувства, – согласился Румпельштильцхен. – Если бы я потерял кого-то из своих детей, это разбило бы мне сердце. Но Мастер ждет жертв.

– Кто? – воскликнула Сабрина, но ей никто не ответил.

Гамельн опустил сына наземь и, пошатываясь, встал. В руках у него снова была волынка. Он надул мех.

– С этим надо покончить, – сказал он, но не успел извлечь из инструмента ни единого звука. Белла одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от Гамельна, выбросила язык и вцепилась им в волынку. Инструмент выскочил из рук Гамельна и канул в ее огромную пасть, где и был проглочен целиком.

– Ты моя умница! – обрадовался Румпельштильцхен.

Чудовища двинулись к Гамельну. Он вжался в стену. Сабрина бросилась к нему, но путь ей преградил Тоби.

– Без волынки ты ничего не можешь, Гамельн, – сказал Румпельштильцхен. – Барьер – вот он, а значит, ты нам больше не нужен.

– Не трогайте его! – заорала Сабрина, но ее никто не стал слушать. До смерти Гамельна оставались считаные мгновения, биться с чудовищами на равных она не могла, и все же она знала что-то, чего не знали они. – Вы не дети Румпельштильцхена! – закричала Сабрина. – У вас есть настоящие родители! Румпельштильцхен сыграл на их страхах, заставил поверить, что надежды нет, что они не смогут вас вырастить. Он всегда так делает! Он играет с чужими чувствами и заставляет людей делать самые дикие вещи. Он и со мной так сделал. С тех пор как мы с ним повстречались, я говорила ужасные вещи, но не потому, что на самом деле в них верила. Он врал вам всю жизнь – положите этому конец! Ваши настоящие родители ищут вас с тех самых пор, как он унес вас. Они хотят, чтобы вы вернулись.

На лице Тоби проступило сомнение.

– Это правда? – защелкал паук. – А ты говорил, что родители бросили меня в парке, потому что я чудовище.

– Конечно, бросили, – подтвердил Румпельштильцхен.

– Он врет! – закричала Сабрина. – Я сама говорила с вашими родителями. Они вас не бросали. Румпельштильцхен заморочил им головы и заплатил за вас кучу денег. Он купил тебя, Тоби, и Натали тоже купил, и Беллу, и все затем, чтобы кормиться вашими чувствами. Вы ему не дети! Вы ему еда!

– Она лжет, дети мои, – сказал Румпельштильцхен. – Люди столько лжи про меня придумывают. Они хотят забрать вас у меня! Это так несправедливо. Как же нам остановить тех, кто хочет мне зла?