Мария Грипе - Навозный жук летает в сумерках…

— Алло! Ты где? Э-эй! — крикнул Давид.

Нет, Юнас не повесил трубку, он едва мог говорить. Какая неприятность! Ведь он уже… Что же ему делать?

— Да, вот так, — сказал Давид. — А значит…

— Что? — прошептал Юнас.

— Что статуя, скорее всего, поддельная, — ответил Давид.

Что тут еще скажешь? Они повесили трубки.

Юнас так и остался сидеть… Он понимал: сейчас у него нет выбора. Сделать это, безусловно, непросто, но это вопрос чести. Тут потребуется мужество! А вдруг есть еще какой-то выход?

Он взял «салмиак» и задумался.

Нет, другого выхода нет. Нужно немедленно звонить Йерпе!

Было около десяти. В «Смоландском курьере» материалы готовили к печати. Самое горячее время! Линку пришлось задержаться на работе. В его контракте это никак не оговаривалось, поэтому Линк злился, но, понимая всю важность дела, остался в редакции.

Эмильсон отлично справился с заданием. В течение всего вечера он звонил и докладывал Йерпе обстановку, так что тот мог шаг за шагом следить за развитием событий. Это был великолепный материал, и Йерпе только что закончил статью. Получился отличный репортаж!

Эмильсону удалось найти торговца антиквариатом в Гётеборге и взять его с поличным. Судя по тому, как он растерялся, ему и в голову не приходило, что его могут обнаружить.

И самое невероятное — полиция нашла не только одну половину статуи, но и вторую, которая тоже оказалась у торговца антиквариатом! Первую он купил в этом году за ничтожную сумму. Ее продали наследники одного старого офицера из Гётеборга. Они решили, что половина статуи не может представлять никакой ценности.

Но торговец сразу понял, что это большая редкость, и стал немедленно разыскивать вторую половину. После долгих поисков он, наконец, нашел ее. Через своего агента, бывшего жителя Траноса, который знал фру Йорансон, он разнюхал о странной колонне в Селандерском поместье в Рингарюде. Увидев снимок, он понял, что именно это и искал. Уговорить фру Йорансон расстаться со статуей было проще простого. Она нуждалась в деньгах, пансион был на грани краха, и ей хотелось хоть что-нибудь выжать из поместья. Ведь в доме столько вещей, которые могли бы заинтересовать торговцев антиквариатом. Правда, продавать можно только что-то неброское. Снять старый барельеф с колонны на лестнице — что может быть лучше. К тому же он только собирает пыль.

Никто из замешанных в этом деле — кроме бедняги Натте — даже не предполагал, что их могут разоблачить.

Торговец из Гётеборга, например, когда приехал Эмильсон, вообще не сразу понял, о чем речь. Статуя лежала в сарае за магазином, где он реставрировал старую мебель. Он уже соединил обе половины. Эмильсон сразу нашел ее, и у торговца не оставалось ни единого шанса.

Все шло как по маслу. Эмильсон отвез статую в Гётеборгский музей на экспертизу.

Как ни странно, все сработало. Эмильсон был доволен — отличная находка для полиции Экшё! Был доволен и Йерпе — какой репортаж для «Смоландского курьера»!

Йерпе только что сдал материал. Типографские станки заработали. В редакции воцарилось спокойствие, и Йерпе мог, наконец, свободно вздохнуть. Он сидел, с наслаждением потягивая свою трубку, и радуясь звуку работающих станков. И тут позвонил Юнас.

— Простите за поздний звонок. Это Юнас.

Йерпе откинулся на спинку стула.

— О, это ты, Юнас, здорово! Как раз вовремя. Мы только что сдали все в типографию…

— Уже?..

— Да, Юнас! А завтра вы снова герои! Крупные заголовки! Огромные тиражи!

Йерпе довольно засмеялся. Но Юнас слушал его безо всякой радости. У него были невеселые новости. А когда Йерпе рассказал о фантастической находке в Гётеборге, о суперудаче полиции, Юнас совсем приуныл.

— Ну, Юнас, что ты теперь скажешь? Каково, а?

Юнас сглотнул.

— Да-а… дело только в том, что мы… ну, мой приятель выяснил, из какого дерева сделана эта статуя, и… ну…

Йерпе рассеянно его слушал.

— Ну и что же это за дерево?

— Понимаете, папа моего приятеля только что изучил щепки от статуи… он специалист по древесине и…

— Да, понимаю.

Судя по голосу, Йерпе не очень понимал, в чем дело, и не особенно старался вникнуть. Юнас начал заикаться.

— Ну… и са-са-самое ужасное, что э-э-это, похоже, са-са-самый обыкновенный шведский дуб…

— Вот как?

— Да-да… и те-теперь мы не-немного боимся… что…

— Что?

— Ну… что… с-с-статуя, во-возможно, фальшивая… то-то есть… это копия, — произнес Юнас.

На другом конце провода раздалось громкое фырканье. А потом сумасшедший хохот.