Валерий Гусев - Шерлоки Холмсы в кроссовках

Этот человек с жестким лицом, с острым, напористым взглядом сразу не понравился Костику. От него тревожной волной исходило ощущение угрозы.

Входя в дом, он подмигнул Костику и улыбнулся. Да лучше бы он этого не делал – его улыбка была похожа на угрожающий оскал зверя, предупреждающего: не тронь, я очень опасен. Встретясь в толпе с таким взглядом, нормальный человек отводит глаза и старается обойти опасность стороной.

Волчара какой-то мрачный, подумалось Костику. И, не ответив на хищную улыбку, он буркнул небрежное «здрасьте» и ушел в свою комнату.

Отец недовольно поднял бровь и прошел с гостем в кабинет.

Костик полистал учебник – завтра последний экзамен в лицее, просмотрел свои записи по предмету в компьютере. Услышал, как тихо и коротко звякнуло в аппарате, и, машинально сняв трубку, вздрогнул от резкого голоса Волчары…

– Арнольд Тимофеевич, – говорил тот, – он категорически отказывается от всех наших предложений.

Видимо, отец вышел на кухню за очередными чашками кофе, и посетитель воспользовался его отсутствием для секретного звонка.

– Ты предупредил его, что мы пойдем на крайние меры? – послышалось в ответ.

– С самого начала.

– И он?..

– Смеется, сволочь. Я, говорит, под охраной закона. И своих парней, говорит, у меня достаточно.

– Ладно, посмотрим, как он заговорит, когда мы возьмем его пацана.

Костик чуть не выронил трубку, когда понял, что речь идет о нем.

– Целую тебя, кнопочка, – фальшиво залебезил в трубке голос Волчары – значит, в кабинет вернулся отец. – Жду вечерком, мое солнышко. – И забились в трубке короткие тревожные гудки.

…У Костика было много недостатков в характере. Но были и качества настоящего мужчины: он был решителен и действий надолго не откладывал. Поэтому Костик выдвинул ящик стола, поймал в его глубине рифленую рукоять пистолета, сунул его за пояс под футболку и без стука вошел в отцовский кабинет. Стал на пороге, готовый не отступать.

Большой тяжелый пистолет оттягивал пояс, придавал уверенности – и Костик уже не думал, что это оружие – даже не газовое, что это только точная копия боевого «кольта», заряженного холостыми патронами.

Отец сразу все понял и поднял левую бровь. Это был их тайный знак, еще с Костиного малолетства. Он означал: сын, ты поступаешь неправильно, ты ошибаешься, мы позже поговорим об этом.

Волчара бросил в сторону Костика быстрый взгляд поверх кофейной чашки, поставил ее на столик и поднялся:

– Очень жаль, Вячеслав Евгенич, что мы не нашли общего решения. Последствия, как вы сами понимаете, могут быть совершенно неожиданными, – и снова бросил с усмешкой взгляд на Костика, будто собирался его укусить.

Отец перехватил этот взгляд и тоже усмехнулся – жестко, многообещающе – и нажал кнопку на столе, рядом с телефонами.

Вошел охранник Илья, по прозвищу Муромец, молча остановился в дверях. В комнате сразу стало тесно – так он был громаден и силен.

– Илюша, – мягко, как мурлычет сытый тигр, проговорил отец, – проводи этого господина до его машины. И если он еще раз появится здесь без моего приглашения, дай ему хорошего пинка.

Муромец молча кивнул, и было ясно по его взгляду, что, будь его воля, он такое удовольствие до следующего раза откладывать бы не стал.

Волчара пересек кабинет, чуть задержался на пороге:

– Я думаю, мне долго не придется ждать вашего приглашения. – И вышел, нагло стуча каблуками.

– Что, батя, наезд? – Костик с ногами уселся в кресло, вытащил из-за пояса мешавший ему пистолет, положил на журнальный столик.

– Пусть только попробуют! – Отец легко поднялся из кресла, прошелся по комнате – высокий, сильный, решительный.

У него всегда были сложные отношения с областным криминалитетом. В отличие от многих дельцов и бизнесменов, отец работал не на себя. Он организовывал предприятия, выпускал продукцию, создавал рабочие места. Все это вызывало недовольство определенных кругов, тем более что отец ничего не отчислял в криминальный общак, все прибыли шли на расширение производства, улучшение качества продукции и увеличение зарплаты работникам.

Были угрозы, были покушения, были взрывы и поджоги магазинов и фабрик. Но отец и его соратники держались стойко и сумели отбиться от наиболее ретивых рэкетменов. Мать Костика, правда, не выдержала постоянного напряжения, опасности, страха за мужа. Она ушла от них несколько лет назад, Костик почти не помнил мать. Но не осуждал ее, и с отцом они этой темы не касались.