Мария Некрасова: Как я стал привидением

– Бежим!

Я выбил окно – пройти сквозь него уже не получилось, пришлось лезть. Сашка быстро выбрался за мной и побежал, спотыкаясь о кирпичи и ухабы. Совсем отвык быть человеком! Отец сидел на каменной плите, странно вывернув ногу.

– Похоже, сломал, – виновато сказал он. – Надо предать земле тело парня. Бегите скорее, киньте на него хоть щепотку, только тогда все призраки исчезнут.

Строители корчились рядом на земле в самых причудливых позах, но исчезать не думали. Я зачерпнул в кулак земли и побежал к дому. Ох, дверь-то в подвал закрыта! А я больше не могу проходить сквозь стены! Как же быть?

Сашка остался с отцом. Я крикнул ему на ходу:

– Вызывай «Скорую», балда! – и побежал дальше, глядя под ноги: может, попадется подходящая железка, чтобы сбить замок.

– Дэн, там окно без решетки! – крикнул отец. – Выбей окно!

Где? Ага, вот… Я саданул ногами в стекло и опять пожалел, что уже не призрак. Стекло зазвенело, в окне на первом этаже тотчас включился свет. Теперь меня слышно! Надо поторопиться, а то получу по первое число!

– Куда?!

На моем пути возникла мигающая физиономия строителя. Я прошел сквозь него, ногами вперед, он погнался за мной. Очень хорошо! А то у меня фонарика нету, а в подвале темно… Света призрака мне хватило, чтобы найти ту стену, добежать и ни обо что не споткнуться. Вот. Так себе дыра: кирпичей шесть выпало, но раз этого хватит, то и хорошо.

– Васек! Ты здесь?

– Здесь. Присыпь тело землей.

– Я не вижу…

– Сунь руку в дыру и сыпь – не ошибешься.

Ниша в стене была подозрительно тесной. Я сунул в дыру кулак с землей, разжал…

Тотчас за спиной погас свет. Я даже не сразу понял, что это исчез призрак строителя. Стоял и смотрел на дыру в стене или просто на стену – слишком темно было, чтобы разглядеть хоть что-то.

А потом стало светло. Очень-очень, как будто лампочку включили. Я поднял голову. Надо мной парил Васек и светился, как целая люстра.

– Спасибо, Дэн!

Надо было выдавить из себя хоть какое-то «пожалуйста», но я не мог. Тот, кому я читал сказки, тот, из-за кого я чуть не потерял брата и отца, тот, за чью жуткую смерть поплатилось двести человек, из которых сто девяносто пять ни в чем не виноваты, – вот он, здесь, пожалуйста, любуйся, Дэн!

Я стоял как холодной водой облитый, а Васек весело кружил под потолком, прядал ушами и мурлыкал:

– Мать была бы тебе очень благодарна!

– А где она?

– Где и все. Куда сейчас отправлюсь я. Только лапы разомну… – Он несколько раз перекувырнулся в воздухе и приземлился у моих ног.

Кот. «Единственный сын», который гулял себе по стройке, а его поймали пьяные скоты и замуровали в стене. «Мать» решила отомстить, да еще и увлеклась так, что даже после смерти не могла успокоиться. Кот. Красивый, сволочь, пушистый.

– Ты это… Не давай себя там в обиду.

– Что ты! Не дам. Мать будет со мной. Спасибо, Дэн. И отцу с братом передай. Где они, кстати?

– На улице. Отец, похоже, ногу сломал.

– Так беги к нему!

– Ага…

– Прощай.

– И ты.

Я выскочил рыбкой в разбитое окно и побежал. Отец с Сашкой сидели прямо посреди дороги. Ночь, правда, но машины здесь иногда проезжают. Зря они так рискуют…

– Как ты?

– Не очень. – Отец болезненно поморщился. – Сашка вызвал «Скорую», так что ждем.

– Угу. – Я перелез через забор на стройку, нашел пару светящихся в темноте конусов (или как они там называются?) и поставил рядом с отцом, пояснив:

– Проезжая часть все-таки…

Сашка суетился вокруг отца, подкладывая ему под спину свернутую куртку:

– Ты освободил Васька?

– Освободил. Смотри.

Высоко в небе, светя и переливаясь, летел большой пушистый кот. Завидев нас, он сделал какой-то замысловатый кульбит, проорал: «Спасибо!» —и, гордо руля хвостом, улетел прочь.

Сашка уставился на меня вытаращенными глазами:

– Так ЭТО Васек?

Отец, по-моему, здорово удивился, хотя виду не подал. Только буркнул:

– Васька – кошачье имя.

Саня удовлетворенно кивнул:

– Я понял! Многие так называют своих животных: «дочка», «сынок»…

Да уж… Нет, Васек, конечно, классный, а те, кто его замуровал, конечно, уроды, но…

– Жалеешь, что его спас? – заметил отец мою разочарованную физиономию.

– Нет. Хотя все равно паршиво.

– Про «паршиво» забудь. Оно не на твоей совести и ничему не может тебя научить, кроме того, что ты и так знаешь. Морали не будет. – Он кивнул на подъехавшую «Скорую». – Будет гипс и больничный. Мы легко отделались – некоторых вообще убили.