Кирилл Кащеев - Карамелька от вампира

– От кого прячемся? – поинтересовалась Мурка.

– От тети Альбины, – глотнув колы, ответила Кисонька. – Представь себе, только встали из-за стола, – ты на кухню вышла, – как она отловила меня и начала ворковать: ах, Кисонька, ах, милая, ах, красавица, радость мамы и папы! У меня сразу появились дурные предчувствия! И ты знаешь, что она себе позволила? Вдруг захлопала в ладоши и закричала на всю комнату: «Кисонька сейчас прочтет нам стишок!» Все обернулись с вежливыми улыбками, и я почувствовала себя полнейшей кретинкой!.. А этот комок наглости и дурных манер загоняет меня на стул, как пятилетнюю, и требует свой стишок! Ух-х!

Мурка сочувственно хмыкнула:

– И что?

– Пришлось читать! Как робот, я оттарабанила им Киплинга по-английски – самое коротенькое стихотворение из тех, что знала, и попыталась спастись… А она хватает меня за руку и тащит к маме – чтобы прочитать ей мораль о вреде иностранных языков! Дескать, никто из старших не может проверить, что я там декламировала – а вдруг что-то вредное? Но и после этого она не остановилась! Поволокла меня в мою комнату, залезла в шкаф, повытаскивала все мои платья и битых полчаса объясняла, что мини нужно удлинить, на макси зашить разрезы, а декольте прикрыть! Слава богу, зашел тот, интересный, седоватый, ну, нейрохирург, и тетя Альбина перенесла огонь своих батарей на него. Когда я удирала, она с помощью моего глобуса показывала ему, как правильно делать операции на мозге! Ты тоже от нее спасаешься?

– Не-а. Она сейчас занята, учит нашу маму правильно готовить. Я от дяди Димы сбежала.

– А он что?…

Мурка вздохнула:

– Таскается за мной хвостом и несет всякие глупости. Сперва рассуждал о том, что у такой девушки, как я, поклонников должно быть, как блох. Когда я сказала, что у меня нет блох, он принял еще рюмочку и сперва поклялся подарить мне пуделя, а затем почему-то предложил поехать на Канары. Причем каждую глупость он повторял два раза: по его словам, я с двумя пуделями съезжу на Канары, причем аж два раза!

Кисонька снисходительно улыбнулась:

– Ты не поняла, он просто думал, что разговаривает с нами обеими, так что у него все четко – по собаке и по поездке на каждую. Кстати, он сюда за тобой не притащится?

– Спокойно, я от него оторвалась. Он сейчас сидит в зимнем садике, ругает жену и кидается с поцелуями ко всем женщинам.

– В зимнем садике? – переспросила Кисонька, и голос ее странно изменился: в нем прорезались нотки азарта и предвкушения. – Мурочка, тебе не кажется, что дядя Дима и тетя Альбина ведут себя неприлично и неэтично по отношению и к нам, и к нашим гостям?

– Прямо-таки крайне некрасиво себя ведут, – деловито подтвердила Мурка. – Что ты предлагаешь?

– Вадька же тебе подарил камеру слежения? Ту, первую, неудачную, которую он по чертежам Большого Босса сделал? Он еще жаловался, что у нее радиус охвата получился маленький.

Мурка на миг задумалась, и ее губы растянулись в зловещей улыбке.

– У меня к ней и батарейки есть! – сообщила она сестре.

– Месть! – прошептала Кисонька.

– Смерть и преисподняя! – откликнулась Мурка.

Дружно соскочив с подоконника, сестры вышли в коридор и одновременно – на тропу войны. Если бы приставучий дядя Дима увидал мрачный огонь, полыхавший в глазах Мурки, даже он сообразил бы, что пора бежать без оглядки. Если бы громогласная тетя Альбина поняла смысл Кисонькиной кровожадной ухмылки, у нее от ужаса перехватило бы дыхание. Но они не видели, не понимали, а потому были обречены!

Незаметно подсоединить камеру слежения к плазме в гостиной было для Мурки делом одной минуты. Зря, что ли, она три месяца подряд помогала Вадьке собирать аппаратуру по чертежам Большого Босса! Зажав крохотную камеру под мышкой, она тенью проскользнула в зимний садик. Кисонька, вооружившись пультом управления, встала в дверях гостиной, за спиной у отдыхавших на диванах гостей.

Зимний садик располагался в самом центре огромной квартиры Косинских, и, куда бы человек ни шел, он обязательно проходил через него. Сейчас, когда в доме было полно гостей, там непрерывно сновали люди.

Именно это малопригодное для уединения место и облюбовал дядя Дима для передышки после тяжкого застолья. Устроившись в кресле, он то прихлебывал коньяк, то вскакивал навстречу каждой входившей женщине, издавая невнятные приветственные возгласы. Его поведение и подсказало Кисоньке идею коварного плана отмщения.

Вихрем пронесшись через зимний садик, Мурка по дороге воткнула камеру в ближайшую кадку с фикусом. Затем она расположилась возле одной из дверей так, чтобы видеть весь зимний садик и не выпускать из поля зрения сестру. Послышались шаги, вошла Людмила Федоровна, домработница Косинских, с подносом, полным пирожков. Дядя Дима поднялся, Мурка взмахнула рукой… Сидевшие в гостиной господа с удивлением обернулись к телевизору, который вдруг сам собой включился. На экране возник дядя Дима.