Кирилл Кащеев - Полночь в музее

– Дети, не вздумайте туда ходить, – педантично выискивая на своем костюме малейшие пятнышки грязи и смахивая их белоснежным платком с вышитой монограммой, предупредил мужчина.

– Нам можно, мы от Грезы Павловны, а Грезу Павловну Луша уважает.

– От Грезы Павловны? – Мужчина удивился. – Известной коллекционерки, вдовы реставратора нашего музея? Но позвольте, мы слышали, что она погибла, какая-то трагическая случайность, кажется, взрыв газа? Все сотрудники были ужасно расстроены.

– Скажите им, что могут не расстраиваться. Во-первых, Греза Павловна вовсе не погибла, а всего лишь легко ранена и скоро выйдет из больницы. Во-вторых, это совсем не трагическая случайность, а покушение на…

Сказать слово «убийство» Мурка не успела. Она подскочила на месте и тут же замерла в защитной стойке, соображая, почему ее ногу вдруг пронзило резкой болью. Заметив недоумевающий взгляд собеседника, она попыталась как-то пояснить свой прыжок.

– У нас скоро соревнования, сэнсэй велел мне тренироваться где только можно, – Мурка наспех проделала несколько ката.

Но мужчину ее слова явно не успокоили, более того, он, похоже, обдумывал, не заразно ли Лушино безумие.

– Ты что-то начала говорить, девочка, о покушении?

– Она хотела сказать, что это покушение газового хозяйства на права потребителей, – влез Вадька. – Моя мама говорит, что газовщики нас скоро всех перетравят. А вы как считаете?

Ответа Вадька не получил, мужчина его больше не слушал, напряженно думая о своем. Напоследок пройдясь платком по и без того сияющим изящным туфлям, он придирчиво оглядел сам платок, брезгливо скривил губы и точно рассчитанным движением отправил его в мусорный бак.

– Вам все же не следует входить в сарай, – принимая из рук Мурки портфель, рассеянно обронил он. – Старуха абсолютно сумасшедшая, ее место в психиатрической лечебнице.

Видимо, его последние слова достигли ушей затихшей Луши, потому что из распахнутых дверей вдруг вылетел стакан, сверкнул на солнце и разлетелся на тысячи осколков у самых ног оскорбителя. Мужчина испуганно отпрянул, молча повернулся к ребятам спиной и зашагал по проулку. Заметив из своего укрытия отступающего врага, невидимая Луша разразилась торжествующими воплями. Не оборачиваясь, мужчина втянул голову в плечи и ускорил шаг. Он уже почти бежал.

– Ты чего пинаешься? – накинулась Мурка на Вадьку, как только они остались одни.

– А зачем ты треплешься? – не остался в долгу мальчишка. – Обязательно все выкладывать первому встречному?

– Какой же он первый встречный, ты же слышал, он из музея, с Грезиным мужем вместе работал.

– А почему он говорит про взрыв, если взрыва не было? Вряд ли менты всем и каждому рассказывали про взрывное устройство у Грезы в квартире.

Мурка пожала плечами:

– Ты же знаешь, наш город – большая деревня, все про всех все знают, хотя и не всегда точно. Человек поймал слушок и теперь пересказывает.

– Возможно, только он был очень вежливый, пока ты ему все про Грезу не рассказала, а потом сразу убежал, даже за помощь не поблагодарил. Подозрительно!

– Ничего подозрительного! Его просто Луша напугала, кому приятно, когда в тебя стаканы швыряют, – завершила дискуссию Мурка и бесстрашно шагнула во мрак сарая. Вадька последовал за ней, хотя его и глодали сомнения в разумности их действий. Встреча с сумасшедшей теткой его совсем не радовала. Кто знает, что ей стрельнет в голову?

Мурка уверенно двигалась по узенькой тропке, проложенной в сарае среди хлама. Никогда еще Вадька не видел такого количества старых вещей. Не обладая Муркиной ловкостью, он то и дело на что-нибудь натыкался. Его путь был отмечен бряканьем, стуком и ругательствами. Казалось, вещи сами набрасывались на него. Он отбил палец о стоящую возле входа покореженную бормашину, плечо болело от столкновения с дряхлым буфетом, а поломанные оленьи рога ткнули его под ребро. Вадьке удалось увернуться от стойки с зонтиками, но лишь для того, чтобы тут же врезаться в огромную корзину, полную битой посуды. Черепки оглушительно грохнули.

– Кого там еще несет? – неласково поинтересовался пронзительный женский голос.

– Тетя Луша, это я, Мурка, меня Греза Павловна послала.

Вадька рванулся на звук голосов, и, отмахнувшись от свисавшей с потолка авоськи с бутылками, встал рядом с Муркой. Среди гор мусора обнаружился крохотный пятачок пустого пространства, на котором возвышался двухтумбовый письменный стол, заставленный тарелками с остатками еды. Возле стола на грязном деревянном сундуке восседала толстенная, весьма добродушная на вид баба. Вадька недоверчиво поглядел на нее. Такой больше подошел бы густой бас, а не слышанный им визг.