Вадим Селин - Ночь утонувших кораблей

Мы прошли примерно двести метров и остановились около воды. Я огляделся. Я стоял на том самом месте, где сгорел в 1882 году.

Я закрыл глаза, и передо мной возник путь до Темной впадины. Я прекрасно знал, куда идти, чтобы ее достичь. Такое впечатление, словно я знал это всю жизнь.

Я подошел к воде. Мои ноги лизали маленькие волны, набегающие на прибрежные камни, оставляя после себя пену. Я стоял у кромки воды. Вот она — моя стихия!

— В путь, — произнес Ризаиль. — Ничего не бойся. Я оградил тебя мощным заклинанием от мира. Люди тебя не увидят, для Шаната ты тоже стал недосягаем. Впрочем, всех людей утопленники затянули на дно, так что можно было обойтись и без заклинания.

— В путь, — повторил я и ушел под воду.

Невозможно передать те ощущения, какие я испытывал в море. Неописуемый восторг, единство с морем и со всеми его обитателями. Я не шел по дну, а как будто летел — быстро и целенаправленно. Вокруг меня мелькали разноцветные рыбы, водоросли, медузы и большие электрические скаты. Я ходил по таким глубоким местам, куда не пробивались лучи солнца. Там было темно и холодно, но мне это нравилось.

Спустя несколько часов мне удалось достигнуть Темной впадины. Она была действительно темной и мертвой. Туда не заплывало ни одно живое существо, вода была просто ледяной благодаря бьющим подводным родникам. Глазами я ничего вокруг себя не видел, зато своим телом ощущал обстановку и только поэтому шел верным курсом.

В самой глубокой точке Темной впадины я наткнулся на небольшой сундук. Это именно то, что мне надо, в нем-то и покоятся злосчастные свитки, принесшие с собой столько бед.

Я выбрался из Темной впадины и теперь уже со спокойным сердцем огляделся вокруг. Неподалеку лежал перевернутый днищем вверх деревянный корабль, весь в ракушках и водорослях. Я подошел поближе и увидел на корме надпись, тоже перевернутую, едва различимую, — «Надежда».

Получается, это и есть та самая «Надежда», на которую налетела волна. На ней же плыли Сащенко, Пышнограев и Пономарев, съевшие друг друга.

Ради любопытства я еще больше приблизился к кораблю, мне стало интересно, что там внутри. Я подплыл к иллюминатору и, протерев его от коричневых водорослей, напоминающих слизь, заглянул внутрь. Столы, стулья, и все вверх ногами. Они, наверное, в свое время были прикреплены к полу на случай шторма.

Везде были дочиста обглоданные морскими обитателями скелеты в старинной одежде, которая за сто двадцать лет превратилась в рваные лоскуты. Скелеты смотрели на меня пустыми глазницами.

И тут в иллюминаторе появился огромный глаз!

Я резко отпрянул от иллюминатора и попытался скрыться, но не успел. Громадный одноглазый кальмар примерно десяти метров в длину выплыл из разрушенного судна и устремился за мной. Своей пастью, похожей на клюв попугая, он пытался меня схватить. Его длинные щупальца с огромными присосками пролетали мимо меня со свистом «шшшуууххх». Я завернул за угол корабля и заплыл внутрь, в каюту. Там я прижался к деревянной стене и начал осторожно осматриваться. Гигантского спрута не было видно.

Переждав некоторое время внутри корабля в компании со скелетами, я выплыл из «Надежды» и, оглядываясь, отправился в обратный путь к Тихой Бухте, но не тут-то было. Спрут снова возник передо мной, явно намереваясь меня съесть.

Наверное, именно о нем рассказывала мне Кристина, когда я только приехал в Тихую Бухту.

Я в панике развернулся и опять хотел скрыться в «Надежде», но это было невозможно — кальмар преследовал меня по пятам. Даже моя невероятная скорость полуутопленника, которой я обладал, не спасала меня от ужасного спрута.

Мягким холодным щупальцем он схватил меня за ногу и потянул к своей пасти.

Все, мне конец.

Я стану его едой.

Скорее всего, и стал бы, если бы в самый последний момент не вспомнил о том, что держу в руках сундук со свитками. Они, конечно, бесценные, но жизнь мне дороже. Недолго думая, я извернулся и со всей силы кинул их спруту в пасть.

Я попал точно в цель. Кальмар удивленно расширил глаз, выпустил меня из щупалец и, мотаясь из стороны в сторону, уплыл, оставляя после себя дорожку из пузырьков.

Так бы все и закончилось, если бы не одно «но».

Кальмар, проглотивший свитки, замер где-то метрах в двадцати пяти от меня. Затем он странно расширился, надулся, превратившись в здоровенный шар в обрамлении щупалец. В следующий миг шар-спрут дернулся и взорвался, сотрясая взрывом воду.