Алексей Биргер - Дело антикварной мафии

— Заметано! — сказал Жорик. — Нормальный план.

И мы с Лешкой пошли к подземному переходу, чтобы перейти на другую сторону. Оглянувшись, мы увидели, что Жорик и Илюха покупают себе по порции мороженого. Ну да, день был жаркий, середина мая. Пацаны, поедающие мороженое и, болтающиеся по Тверской, совсем не в диковинку.

Мы прошли по подземному переходу, миновали «Националь», потом мексиканское кафе и театр Ермоловой, и оказались возле старушки с иконой.

Когда мы проходили мимо, Алешка словно случайно оглянулся и сказал:

— Ух ты, икона!.. Бабушка, неужели вы ее продаете?

— Продаю, милый, продаю, — прошамкала старушка.

— И не жалко вам? — спросил Алешка, бросая на меня быстрый взгляд.

Я понял, что он хотел мне сказать этим взглядом: сегодня икона у старушки была другая. Если в прошлую субботу она продавала Богоматерь с младенцем, то теперь в ее руках был Святитель Николай.

— Конечно, жалко, — ответила старушка. — Да куда денешься?

— А икона, вроде, дорогая, хорошая, — вступил в разговор я.

— Вроде, да, дорогая, — ответила старушка. — А уж что старая — это точно. Она ко мне еще от моей бабки перешла. Почитай, больше ста лет провела она с нами! Сердце кровью обливается, что приходится вот так стоять с ней…

— Да, вроде, очень хорошая икона, — сказал я, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее поближе и изображая на лице восхищение, смешанное с сочувствием.

Не надо было особенно приглядываться, чтобы различить пузырьки и чуть подгорелый, а не благородно-темный оттенок красок по краям. Да, перед нами была подделка, выполненная одним из тех примитивных способов, которые описал нам Виталий Яковлевич!

— А я вот не продам ее кому попало, — сказала старушка. — Я еще на человека погляжу, достоин он иконой владеть или нет. Если человек хороший, то в хорошие руки можно и уступить. Можно и цену сбросить.

Старушка заговорила чуть погромче: видно, решила, что беседа с нами — это удобный повод привлечь внимание прохожих и, так сказать, устроить рекламу своему товару.

— А за сколько вы хотите ее продать? — поинтересовался Лешка. — Вы простите, что я спрашиваю, просто моя бабушка несколько раз заводила разговор о том, чтобы одну из своих икон продать. Мол, пенсии и пособия на меня не хватает, и даже то, что она сторожихой подрабатывает, не очень выручает…

— А ты с бабушкой живешь? — поинтересовалась старушка.

— Угу, с бабушкой, — кивнул Алешка. — Мы в Подмосковье живем, в Подольске. У нас там огородик при доме имеется, он тоже выручает. Я-то на огородике немало тружусь, и картошку окучиваю, и все такое, все время стараюсь бабушке помогать.

— Но одет ты, надо сказать, неплохо, — заметила старушка.

Лешка кивнул.

— Бабушка старается. Вот денег и не хватает. Хотя, если честно, все это в «Сэконд Хенде» куплено. У нас в Подольске очень дешевый «Сэконд Хэнд», можно приодеться так, чтобы не было стыдно поехать по Москве погулять… Да я думаю, не станет моя бабушка продавать ни одну из своих икон, все-таки очень они ей дороги. Но, на всякий случай, неплохо бы цены знать, чтобы не обдурили нас.

— Да какие там цены… — вздохнула старушка. — Я, вот, за полторы тысячи икону хочу продать, не знаю, получится или нет, — называя цену, она опять чуть повысила голос.

— Так полторы тысячи… — я изобразил глубокое удивление. — Это ж всего-то пятьдесят долларов! Такая икона должна по меньшей мере несколько сотен долларов стоить!

— Да кто ее купит-то за несколько сотен, — опять вздохнула старушка. — Я уж и с полутора тысяч скину, если человек будет хороший, да дорого ему покажется… А что за иконы-то у твоей бабушки? — поинтересовалась она. — Аль не знаешь толком, не приглядывался?

— Да нет, почему, приглядывался, — ответил Алешка. — Одна, вот, на вашу похожа, тоже Николай Угодник. Только лицо у него… Ну, такое… Ну, более суровое, что ли… И красный цвет, где он есть, поярче, хоть, вроде, бабушка говорит, что очень старая икона… — детали рождались у него сами собой. — И этот Христос благословляет двумя пальцами, а не тремя. Бабушка говорит, что эта икона очень старая, что она еще от прадеда досталась, который был старообрядцем, и навеки запретил всем потомкам отдавать ее иконописцу, чтобы тот руку Христа переписал и сделал благословение тремя пальцами, как по-новому в церкви положено. И что таких икон, неповрежденными и непереправленными сохранилось раз-два и обчелся, и поэтому ее можно очень дорого продать. Но тут я не знаю, права моя бабушка или нет.