Алексей Биргер - Тайна костяного гребня

— Я?.. — я задумался. — А сколько со мной народу?

— Верный вопрос! — рассмеялся Станислав Борисович. — Скажем так: точное количество неизвестно, но надо думать, что много. Довольно много. Так что может понадобиться несколько костров.

— Тогда… — еще немного подумав, я указал на ровную площадку, вроде полянки, возвышавшейся метра на полтора над песчаной полоской пляжа. — Я бы, пожалуй, остановился там.

— Что ж, там и начнем, — согласился Станислав Борисович. — Теперь смотри. Вот колышки с циферками, вот складной метр. Всю полянку делим этими колышками на равные квадраты, как раз метр на метр. Составляем схему, на которую наносим точное расположение колышков, вместе с их номерами. Потом надо будет эту схему соотнести с крупномасштабной картой, как можно точнее.

— А потом? — спросил я.

— А потом, когда ты начнешь копать, ты сможешь зафиксировать точное место каждой находки. Иногда это бывает очень важно. Например, ты что-то откопал во втором квадрате. Ты помечаешь это место крестиком на своем плане, и еще записываешь: «Квадрат 2-3-5-6. Расстояние от стороны 2–3 48 сантиметров, от стороны 3–5 36 сантиметров, от стороны 5–6 52 сантиметра, от стороны 6–2 64 сантиметра». И делать это надо как можно тщательнее. Копать можно начинать вот этой лопаткой, а если ты наткнешься на что-нибудь интересное, то лучше пользоваться вот этим плоским совочком или вот этим скальпелем. В крайнем случае, если тебе кажется, что ты наткнулся на что-то очень интересное и что ты можешь что-то испортить одним неловким движением, счищаешь землю вот этой кисточкой. Справишься?

— Справлюсь! — заверил я. И огляделся. — Так я буду здесь работать один?

— Один. И сильно нас выручишь. У нас рук не хватает, и время поджимает. Мы и так собирались обследовать это место, но это означало бы задержку в день. Теперь ребята смогут с толком довести до конца другие работы. А если здесь найдется что-нибудь безумно интересное, то можно и задержаться, чтобы поработать всем вместе.

И он ушел, а я взялся за дело.

Прежде всего, я составил схему на миллиметровой бумаге, стараясь как можно точнее воспроизвести очертания берега и все расстояния. Я даже стал мерить складным метром землю от самого берега, чтобы точно знать, где будет находиться первый колышек. Мерил я и ширину песчаной полоски пляжа в разных местах.

Словом, за дело я взялся очень серьезно.

Только записав все измерения и нарисовав карту моего участка в довольно точном масштабе, я стал забивать колышки, разделяя всю полянку на метровые квадраты, и каждый квадрат нанося на ту же карту-план, с обозначением номеров колышков.

Неудивительно, что я провозился часа три. К тому времени, как я присел на бугорок передохнуть, раздумывая, с какого квадрата начинать раскопки, всех стали выкликивать к обеду. Меня тоже позвали. Я поднялся, собрал всю амуницию — колышки, естественно, оставив вбитыми — и пошел к палаткам и костру.

По мискам разливали уху, и Ванька уже был там — сидел рядом с Александром, довольный-предовольный. Похоже, им повезло в их поисках.

— Присаживайся и бери миску и ложку, — приветствовал меня Станислав Борисович. — Как дела?

— Пока никак, — ответил я. — Только-только успел составить подробный план и забить колышки.

— Уже неплохо, — сказал Левон Гургенович. — В археологии дела быстро не делаются. А бывает и так, что провозишься несколько дней, а результат — ноль. Но отрицательный результат — это тоже результат, так что постепенно привыкаешь не огорчаться.

— Вы хотите сказать, у меня, скорей всего, отрицательный результат будет? — с подозрением спросил я.

Левон Гургенович пожал плечами.

— Станислав Борисович уверен, что там мы что-то найдем. А у меня есть сомнения. Мы, так сказать, придерживаемся разных теорий.

— Что за теории? — заинтересовался я.

— Теории, почему первое поселение — первое городище, — возникшее на этом месте, было разрушено. А потом появилось другое, сгинувшее позже, в начале пятнадцатого века. Его сожгли в результате всяких междоусобиц, набегов и войн.

— Так почему первое поселение было разрушено? — встрял Ванька.

— Я-то считаю, что люди просто нашли более удобное место. Переместились туда, где речным судам было сподручней причаливать и где вокруг пристани стал расти городок, живущий на обслуживании проходящих судов и на торговле. Там, где выгодней, поселились, вот и все. Теория Станислава Борисовича покрасочней, конечно. Но… — он примолк, как бы показывая этим, что красочность теории вовсе не означает ее истинность.