Наталия Кузнецова - Дело о любопытном ежике

Вернулся он скоро, как и обещал. Надежда уже ушла утешать Маргариту Павловну, а Лешка с Артемом остались стоять у калитки.

— К киоскам бегал? — догадалась Лешка. — И что, узнал что-нибудь?

Ромка был мрачнее тучи.

— Узнал, но мало. Прикинул, у какого ларька можно притулить велосипед, и спросил у продавца, не просил ли его кто-нибудь вчера присмотреть за своим транспортом, а он говорит, да, просил. Видите, я не ошибся, этот тип на велике ездит.

— Так кто это такой?

— А продавец не рассмотрел. Говорит, то ли девка, то ли парень, их теперь не различить.

— Н-да, — протянул Артем. — Тогда, по совету Валеры, давайте узнаем, как позвонить той женщине, которая прежде жила в доме пожарника. Кажется, Федор Игнатович говорил, что ее Риммой Ивановной зовут. Давно надо было это сделать.

Ромка наморщил лоб.

— К пожарнику обращаться не стоит. Помните, он не смог найти свою записную книжку. К кому бы еще сходить?

— Ясное дело, к кому. К тому, кто во все сует свой нос.

— К Александре Прокофьевне? — уточнила Лешка.

— К кому ж еще, — ответил Артем, и Ромка согласно кивнул.

— И верно. Она-то точно все про всех знает.

Несмотря на то, что после пожара уже прошло несколько дней, Александра Прокофьевна продолжала сетовать на судьбу и была рада любым слушателям. Но просто поговорить с ней не получилось.

Друзья постучались, она открыла дверь, а Лешка возьми и брякни:

— Не надо ли вам помочь?

Сказала она это исключительно из вежливости, в надежде на то, что тетка Шура поблагодарит и откажется, но та сразу ухватилась за ее опрометчивое предложение.

— Ой, молодцы какие, не оставили в горе одинокую старуху! — запричитала она и тут же распорядилась:

— Перенесите вон те кирпичи и отгребите ветки.

Что оставалось делать? Пришлось браться за работу. Вскоре по Ромкиному лицу крупными каплями покатился смешанный с грязью пот.

— Совсем сдурела, — шипел юный сыщик на сестру. — Мы что, просто так не могли ее расспросить, что ли?

Лешка трудилась молча, говоря себе, что все люди должны друг другу помогать, тогда и жизнь станет лучше, а Артем еще и посвистывал.

Вскоре кирпичи были аккуратно уложены у забора, а куча посреди двора ощетинилась сухими ветками, напоминая огромного ежа.

— Устали? — посочувствовала добровольным помощникам тетка Шура и вынесла из дома пакет с липкими розовыми пряниками. — Угощайтесь.

— Спасибо, мы, честное слово, уже поели, — отказался Артем.

Ромка тыльной стороной ладони вытер со лба пот и тоже отвел руку с пакетом.

— Сами чай попьете, нам ничего не надо. Мы, вообще-то, мимо шли, ну, о вас и вспомнили. Отчего не помочь, а потом не побеседовать? Пожилые люди столько всего знают, от кого еще можно почерпнуть мудрости, как не от них, — льстиво проговорил он.

Тетка Шура чуть не поперхнулась своим пряником. Таких речей она ни от кого никогда не слышала и уж тем более ничего подобного не ожидала от малознакомых подростков. А когда Ромка проникновенно спросил: "Как вы себя чувствуете?" — совсем растаяла и стала делиться наболевшим.

— Плохо чувствую, ох плохо. После пожара сердце прихватило. Этот ж какие ужасы на свете творятся! Сегодня сарай подожгли, завтра весь дом спалят.

Как так жить?

— Жизнь пошла страшная, — поддакнул Ромка и ловко перевел разговор на нужную тему. — Но у вас, к счастью, пожарник под боком. Жаль только, что он все время занят, ни поговорить с ним, ни чайку попить. С прежней хозяйкой дома вы, наверное, чаще общались.

— Куда как чаще, — закивала Александра Прокофьевна. — Здесь хорошая жила женщина, интеллигентная.

— Совсем одна, в таком большом доме? — удивилась Лешка.

— Она одну часть занимала, а другую весной и летом дачникам сдавала.

— Дачникам? — Ромка встрепенулся. Наконец-то разговор вошел в нужное русло. Сделав вид, что о чем-то вспоминает, он чуть помолчал и воскликнул: — А знаете, мой двоюродный брат когда-то в Медовке дачу снимал. И, кажется, говорил, что его хозяйку Риммой Ивановной звали. Очень хорошо о ней отзывался. Только он давно здесь жил. Пять лет назад. Не припомните?

Тетка Шура внимательно вгляделась в Ромку.

— Брат? Твой? А как он выглядел?

— Ну, как? — Ромка сдвинул брови, вспоминая всех своих знакомых. Почему-то представил себе толстого, с сиплым голосом Петра Ивановича и сразу же — его внука Алексея. Вот этот, пожалуй, подойдет, и не надо мучиться, придумывать внешность несуществующего брата.

— Ну, светлый, то есть блондин, молодой, то есть тогда был молодой, но и сейчас, в общем-то, еще не старый.