Валерий Роньшин - Тайна зефира в шоколаде

— Да, все правильно! — с вызовом ответила я.

— Охо — хо, — вздохнул Воробей и снова погладил меня по голове.

— Да включи ты на минуточку мозги! — отбросила я его руку.

…Короче, мы круто поругались. Наступила тишина. Я сидела на скамейке и чесала нос. Привычка у меня такая, когда нервничаю.

— Знаешь что, Мухина, — примирительно сказал Володька. — Едем домой. В Москву.

— На какие шиши?

— У меня в гостинице есть деньги.

— Нельзя нам в гостиницу, — убежденно сказала я. — Она уже под наблюдением.

— Ну хорошо, — сдался он. — Что ты предлагаешь?

Я посмотрела на его скрипку, — я встала со скамейки, — сейчас деньги будут.

Мы снова поехали в центр. Там я привела Володьку в подземный переход.

— Давай, Воробей, — говорю, — сбацай чего — нибудь для народа.

По — моему, это предложение поразило его больше, чем все мои похождения вместе взятые.

— Я?.. Для народа?..

— А что такого? Нам же нужны деньги на билеты.

Помедлив, Володька надел фрак. Достал из футляра скрипку. Протер смычок.

— Моцарт. "Маленькая ночная серенада", — громко объявил он. — В подземном переходе исполняется впервые.

И заиграл.

Я присела на корточки, положив перед собой пустой футляр. Вскоре в него посыпались металлические деньги. А затем и бумажные.

Володька вдохновенно играл. Я подсчитывала денежки. Нам уже хватало на два плацкартных билета, но для полного счастья хотелось набрать на отдельное купе.

Но тут сквозь толпу протиснулся милиционер.

— Почему мешаете движению? — строго спросил он. — Что за безобразие?!

Володька опустил скрипку и с достоинством поклонился. Раздались аплодисменты и одобрительные свистки.

— Это не безобразие, — ответила я милиционеру, — это серенада Моцарта.

Поезд под номером тринадцать отходил в час ночи. Вагон у нас тоже был тринадцатый. Честно говоря, мне не хотелось ехать ни в этом поезде, ни в этом вагоне. Но других билетов не было.

Остаток дня мы прослонялись по улицам.

— Нет, ты видела, как меня принимали в переходе? — поминутно спрашивал Володька.

— Да видела, видела, — отвечала я. — Отстань.

— А слышала, как громко хлопали? — не отставал Воробей.

— Да слышала, слышала! — Я думала совсем о другом.

Почему никто не пришел к памятнику Пушкину?.. Что за информация заложена в мое подсознание?.. Откуда взялся этот таинственный фокусник?.. Ну и так далее…

Вагон под номером тринадцать оказался грязным, а проводник — злобным. Он запретил нам спать на матрасах без постельного белья. Так что пришлось Володьке вместо подушки подкладывать под голову футляр со скрипкой, а мне — свои кроссовки.

Воробей сразу уснул, а я лежала с открытыми глазами, вспоминая сумбурные события последних дней. Я чувствовала, что все это только цветочки. Ягодки — впереди.

Монотонно постукивали колеса. Я тоже уснула.

…Проснулась я оттого, что кто — то посвятил фонариком мне в лицо. Мужчина в темной куртке быстро пошел по проходу. Я успела заметить, что у него длинные тонкие руки, похожие на паучьи лапки.

Поезд стоял на каком — то полустанке. В вагоне было душно. Я решила сходить ополоснуть лицо. Когда поезд тронулся, я пошла в туалет. Дверь была заперта, но ждать пришлось недолго. Из туалета вышел тот самый тип, что светил мне в лицо фонариком.

— Девочка, — сказал он, — закурить не будет?

— Бросила, дяденька, — ответила я.

Он не уходил, загораживая проход. Взгляд у него был какой — то странный. "Наркоман", — поняла я.

— Тебя случайно не Эммой звать? — спросил он.

Во рту у меня мгновенно пересохло.

— Нет, не Эммой.

— Расскажи это моей бабушке. — Он больно наступил мне на ногу.

— Убери протез, — с угрозой произнесла я, — а то счас как заору на весь вагон.

— Ну заори, — с вызовом ответил он.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Да, я могла себя поздравить — передо мной стоял настоящий маньяк — убийца. Господи, и зачем я только поперлась в этот дурацкий туалет?

Маньяк схватил меня за плечи и вытолкнул в тамбур. Одна из дверей вагона была открыта. Поезд с грохотом несся сквозь ночь.

Здесь хоть во все горло ори — никто не услышит.

Маньяк вытащил из кармана большие канцелярские ножницы. Они зловеще поблескивали.

— Я люблю убивать ножницами, — сказал он. — Когда я их сжимаю вот так, — он показал как, — мне сразу хочется кого — нибудь убить.

Неужели я сейчас умру?.. Честно говоря, с трудом в это верилось.