Валерий Роньшин - Тайна Африканского Колдуна

Первое сообщение было от второклашки:

Уважаемый капитан Кэп, мы, ученики 2-го «Б» класса, приглашаем вас в наш «Клуб знаменитых капитанов». Сегодня… ой, нет… завтра…

Второе сообщение было, судя по всему, из магазина:

— Кэп, нам завезли отличный английский табак. Оставить вам пару ящичков?..

Третье сообщение заинтересовало меня больше всего. Говорил хриплый мужской голос:

— Добрый день, капитан. У меня к вам интересное предложение. Буду ждать вас на пристани в двадцать ноль-ноль. Прокатимся на прогулочном теплоходике, там все и обговорим.

Я еще раз прослушала эту запись.

Итак, неизвестный пригласил дедушку прокатиться на теплоходе. И что?.. До сих пор катаются?.. Вынув из автоответчика кассету, я спрятала ее в сумку.

Ладно, разберемся.

Теперь следовало заняться дедушкиными записями. Я тщательно осмотрела комнаты, чуланы, погреб… Напоследок заглянула в кухню. У печки были свалены поленья. Мне показалось это странным; ведь сейчас лето, топить но надо… Я опустилась на корточки. Вместе с моленьями на полу лежали газеты, оберточная бумага и… какие-то мятые листочки, исписанные крупным дедушкиным почерком.

Я подобрала их и аккуратно разгладила, Листки были пронумерованы. Я сложила их по порядку. Они начинались со второй страницы, а заканчивались пятой.

Забравшись по канату на «верхнюю палубу», я села у чердачного окна и начала читать.

«… в то время я был капитаном научно-исследовательского судна „Академик Дундуков“. Мы держали курс на остров Вознесения, расположенный неподалеку от берегов Африки.

Стояла прекрасная погода, характерная, для этих широт Атлантического океана. Через несколько дней наш корабль должен был пересечь экватор.

Я находился на капитанском мостике, покуривая трубочку. Судовая повариха Ирка Пыжикова жарила на камбузе осьминога к обеду. До меня долетали аппетитные запахи. Группа матросов под руководством боцмана Кошкина драила нижнюю палубу. В общем, все шло, как обычно. И вдруг, откуда ни возьмись, налетел сильнейший ураган. Громадная волна обрушилась на „Дундукова“ и смыла меня за борт. А вместе со мной за бортом оказались повариха Пыжикова и боцман Кошкин.

Мы с боцманом энергично заработали руками и ногами. А Пыжикова пошла ко дну. Плавать-то она не умела, как, впрочем, и готовить. Ну да не об этом речь…

Долго нас с Кошкиным кидали разбушевавшиеся волны, пока наконец не выбросили на африканский берег. Здесь наши изможденные тела и подобрали дикари из племени мбулу.

Они выделили нам с боцманом по персональной хижине и стали кормить до отвала всякими вкусными вещами. Поначалу даже неловко было: все племя в джунгли на охоту собирается, а мы с Кошкиным лежим себе на лиственных подстилках и плодами манго объедаемся.

Я сказал об этом вождю племени Пуако.

— Вы — дорогие гости, — ответил мне вождь, приложив руку к сердцу. — А гости должны отдыхать.

Вообще Пуако оказался неплохим малым. Частенько по вечерам он заглядывал в мою хижину, и мы с ним болтали о том о сем.

Однажды даже поспорили.

— Европейцы — жесткий народ, — сказал вождь, — а вот азиаты — мягкие…

Я не согласился:

— Европейцы тоже разными бывают. Есть жесткие, а есть мягкие.

— Не знаю, не знаю, — качал Пуако головой. — Лично мне попадались только жесткие европейцы.

— Это, наверное, оттого, — предположи я, — что азиаты едят рис. А европейцы пред почитают мясо.

Вождь задумчиво почесал кучерявую макушку.

— Угу… — пробормотал он и ушел.

А со следующего дня нас с боцманом стали кормить одним рисом, Я не придал этому особого значения. Но вот как-то раз Кошкин и говорит:

— Капитан, по-моему, нас не кормят, а откармливают.

Тут я крепко призадумался, и впрямь— весили мы уже килограммов по сто пятьдесят, не меньше.

— Не пора ли нам отсюда отчаливать? — продолжает боцман.

Легко сказать — отчаливать. А куда?.. Африка — это вам не парк культуры и отдыха. Джунгли буквально кишат свирепыми хищниками, а вдоль илистых берегов рек и озер таятся не менее свирепые крокодилы…

Короче, как говорят на флоте, — полная амба!

Но, к счастью, в это самое время в меня влюбилась дочка главного колдуна племени — Аната. Да и как ей было не влюбиться, если я мужчина хоть куда!

Правда, сама Аната особой красотой не блистала. Скорее, наоборот. Нос у нее был расплющен, губы вывернуты, а голова обрита. Но в данной ситуации выбирать не приходилось. Или садись за свадебный стол, или тебя самого на стол подадут.