Антон Иванов - Шестеро смелых и сокровища пиратов

Очередная порция гальки ссыпалась обратно. Ничего. У него, Клима, настоящий мужской характер: если что решил, нипочем не отступит! Он начал отбрасывать гальку подальше в сторону. Ямка стала увеличиваться, и вот, наконец, он вытащил нечто прямоугольное, тяжелое, туго обернутое слежавшейся тканью.

Мальчик трясущимися от усталости и волнения пальцами попробовал сорвать заскорузлую тряпку. «Или драгоценности, или золотые монеты, — вихрем пронеслось у него в голове. — Наверняка здесь какой — то передаточный пункт. Один приносит и закапывает, другой откапывает и уносит! Главное, как ловко устроились. В жизни никто бы не догадался. Вот даже дедушка Данилы и Марфы ничего не замечал. Теперь попались, голубчики!» И мысль о том, что раскрыл эту тайну не кто иной, как он, Клим Ахлябин, вселяла гордость.

Он тщетно пытался справиться с проклятой тряпкой, однако она так плотно слежалась, что без ножа или ножниц не подцепить.

В кармане зазвонил телефон. Вот девчонки вредные! Стоять им там, видимо, наскучило! Зря только отрывают от дела! Ничего, сейчас он их повеселит!

— Ну, что там еще? — недовольно проговорил он в трубку.

— Прячься скорее! — раздался в ответ исполненный паники голос Дианы. — Дедушка на горизонте! Марфа его дольше чем на минуту не удержит! Сиди тихо и жди, пока он не уйдет. Он ни в коем случае не должен там тебя обнаружить!

И она отключилась. Клим на секунду замер. Затем сунул мобильник в карман, прижал находку к груди и кинулся в глубь подвала, подальше от рискованного места. Луч фонаря бешено метался у него перед глазами. «Свет! — спохватился он. — Надо немедленно выключить!» Не останавливаясь, Клим нашарил на голове кнопку, нажал. Свет погас. Мальчик пронесся еще несколько шагов в полной тьме, споткнулся и рухнул. Прямо на кучу песка.

С противоположной стороны подвала раздались скрежет замка и низкий голос Егора Трофимовича.

— Шла бы ты, Марфушка, лучше уроки делать. Иначе опять потом допоздна будешь возиться.

Ахлябин лежал ни жив ни мертв, уткнувшись лицом в сырой дурно пахнущий песок.

«Ну пройди же, пройди скорее! — мысленно умолял он дедушку. — Тогда я хотя бы смогу повернуться и лечь поудобнее. Думаешь, мне нравится дышать этой гадостью?»

Больше всего Клима страшило, что Егор Трофимович направится прямиком к нему. Тогда катастрофа неминуема.

Но нет, дедушка Соколов, к счастью, исполнил уже знакомый ритуал. Прошествовав в противоположную сторону, он зажег свет. Ахлябин немедленно ощутил себя голым. Он лежал, можно сказать, на самом виду.

Приподняв голову, он огляделся. Дедушки вроде не видно. Мальчик быстро и бесшумно перекатился на другую сторону песчаной кучи. Теперь он хоть был под ее прикрытием.

Егор Трофимович в его поле зрения не попадал. Зато Клим его слышал. Дедушка Соколов с кем — то разговаривал.

Вначале Ахлябину показалось, что тот беседует сам с собой. Потом ему стало ясно, что Егор Трофимович к кому — то обращается:

— Ну, что же ты так? Мы же вроде прошлый раз договорились…

Дальше последовало невнятное бормотание. У Клима похолодело внутри. Неужто все это время в подвале кто — то прятался? Сейчас его обнаружат.

— Ты же, проказница, мне обещала, — вновь повысил голос дедушка Соколов.

«Тетка какая — то! — в панике заключил Клим. — Как же Данила ее проворонил? Так меня подставить! Или тут есть еще неизвестный нам вход? Ерунда, Соколовы бы знали».

Он изо всех сил прислушивался к бормотанию Егора Трофимовича. Да он с ней на ты! И как ласково! Прямо мурлычет! Явно своя тетка! Или у них здесь целая шайка, и дедушка в доле? Даже не верится. Или дедушка сам по себе, а они сами по себе?

И почему он так тихо говорит? Разобрать невозможно. И женщина про него, Клима, молчит.

— Ты обещала мне! — Слова Егора Трофимовича вновь зазвучали отчетливо. — И что же? Дня не продержалась. Вот и верь тебе после этого. Ну, ничего. Сейчас еще паклечки добавлю, муфточку подтяну…

Клим знал: муфта — это такая меховая как бы колбаска, в которой руки греют вместо варежек. Но зачем этой тетке в муфте пакля? И почему она все время молчит? Ни разу дедушке не ответила. Немая, что ли? Но Егор Трофимович вроде как с нею разговаривает. Наверное, он понимает язык немых. Она ему жестами, а он словами.

— Ну, так, — басом продолжил Егор Трофимович, — еще один вентиль потек. Эх, бедолаги вы мои, трубы. Скоро, видно, совсем менять вас придется. Ничем не могу помочь. И так почти каждый день колдую. Да ты не расстраивайся: пока поживешь еще, поживешь. Полечит еще тебя дед Егор.