Наталия Кузнецова - Дело о волшебном снадобье

И бока стали куда лучше, — подтвердила старушка. — Я все ее болячки уже три раза вашим маслом мазала. Вчера дважды и один раз сегодня с утра. Мне кажется, еще раза два помажу, и все заживет окончательно.

Я же вам говорил, что это чудесное масло. — Ромка присел на стул, и, оперируя полученными за пару дней знаниями, принялся с ученым видом объяснять ей, что из себя представляет амарант и как из него надо варить Альме кашу.

Сколько вы уже для меня хорошего сделали, — внимательно выслушав все Ромкины наставления, с благодарностью сказала Серафима Ивановна. Она с любовью оглядела детей, а потом перевела глаза на свою собаку. — А мне с ней веселее стало. Гуляет Альма сама, а когда возвращается, то тихонько так в дверь поскребется, и я ее в дом и впускаю. Так что никаких особых хлопот у меня с ней нет. А теперь вот и еда у нее будет, а сварить кашу мне нетрудно. А когда я с ней разговариваю, она все понимает.

Мой Дик тоже, — кивнула Лешка.

Только ваши собаки не разговаривают, а мой Попка мне еще и отвечает, — похвалился Ромка. — Потому что он у меня умнее всех собак на свете.

Ты так считаешь, потому что он повторяет за тобой твои же слова и никогда тебе ни в чем не перечит, — поставила брата на место Лешка и обратилась к Серафиме Ивановне: — А если вы зимой в Москву соберетесь, то и Альму сможете с собой взять. Я уверена, что Дарья Кирилловна не станет против нее возражать, да и Андрей тоже.

Дашенька — она замечательная, — кивнула старушка. — Я знаю, что она меня никогда не бросит, и Альму приютит, если надо будет. Когда кругом столько хороших людей, насколько легче жить на свете.

Порадовавшись, что у Серафимы Ивановны жизнь стала веселее, друзья отправились домой. А старушка с Альмой вышли их провожать, и собачья шерсть на весеннем солнышке ярко засверкала желтым цветом. Серафима Ивановна долго махала им вслед рукой, а Альма лаяла и виляла хвостом.

Что же он все-таки там искал? — вдруг, наморщив лоб, ни с того ни сего сказала Катька.

Кто? Где? — удивилась Лешка. — Ты это о чем?

Она говорит о Сергее Васильевиче, — догадался Ромка. — Катька его засекла, когда он зачем-то в стол Алексея Борисовича лазил.

Опять! — воскликнула Лешка.

Почему опять? — покосился на нее брат.

А потому что, когда мы в поезде ехали, он в наше купе ночью заходил. Ты спал, а Алексея Борисовича и мамы не было, и он подумал, что я тоже сплю. А я не спала и прекрасно видела, как он что-то искал в портфеле Алексея Борисовича.

И ты ничего никому не сказала? — возмутился Ромка.

А что было говорить, если Алексей Борисович не обнаружил утром никакой пропажи? И этот тип никуда не прячется, видишь, снова объявился.

Как все это странно, — протянула Катька, прижимая к себе старую газету. — Вам не кажется?

Еще бы не казалось! — хмыкнул Ромка. — Нутром чую, что все это как-то между собой связано: и взрыв, и то, как подозрительно ведет себя этот Сергей Васильевич.

Ой, Рома, — дернула брата за руку Лешка, — что я еще вспомнила! Когда ты ушел из кабинета, где взрыв был, Владимир Степанович сказал, что достаточно на отгонной колбе сделать маленький надпил, и она через какое-то время взорвется, потому что в ней давление повышенное, и никто никогда не узнает, отчего это случилось.

Ромка нахмурил брови:

Должно быть, кто-то этот надпил сделал. Только как это доказать?

Никак ты это не докажешь, — сказала Лешка.

С улицы имени Сакко и Ванцетти, близ которой ютился домик Серафимы Ивановны, ребята поднялись на широкую, полную машин магистраль.

Теперь в парк? — спросила Катька, направляясь к остановке, от которой только что отъехала маршрутка.

Ромка нерешительно посмотрел ей вслед, поежился от неожиданно подувшего со стороны парка резкого и холодного ветра и сказал жалобным голосом:

Может быть, сначала сходим домой пообедать?

Лично мне все равно. Ты сам хотел скакать верхом по диким прериям, — пожала плечами Лешка.

Кто ж знал, что мы столько времени в лаборатории потеряем.

Ну и пошли домой, — решила за всех Катька. — А на лошадях мы и завтра покатаемся. Времени у нас еще навалом.

И где вас только носит! — встретила детей у порога Валерия Михайловна.

Нас нигде не носит, — обиделась Лешка. — Мы полезное дело делаем: собаку Серафимы Ивановны лечим. И знаешь чем? Маслом из амаранта, о котором нам в поезде Алексей Борисович рассказывал. Помнишь, мы с ним в одном купе ехали? И вообще я не понимаю, в чем ты нас упрекаешь. Мы же с тобой сегодня не договаривались точно к двум часам домой являться.