Луис Сашар: Ямы

Майре было четырнадцать лет. Через два месяца должно было исполниться пятнадцать, и тогда ее отец собирался выдать дочку замуж.

Илья пришел к отцу Майры просить ее руки, и то же самое сделал Игорь Барков — фермер, разводивший свиней. Игорю было пятьдесят семь лет. У него был красный нос и жирные обвислые щеки.

— Я дам тебе за дочку самую жирную свинью, — пообещал Игорь.

— А ты что можешь предложить? — спросил Илью отец Майры.

— Сердце, полное любви, — ответил Илья.

— Я бы предпочел мирную свинью, — сказал отец Майры.

В полном отчаянии Илья пошел к мадам Зерони, старухе-египтянке, которая жила на окраине городка. Он с ней подружился, хотя она была намного старше его. Она была даже старше Игоря Баркова.

Местные мальчишки больше всего на свете любили драться и бороться в грязи. А Илье больше нравилось сидеть у мадам Зерони и слушать ее рассказы обо всем на свете.

У мадам Зерони была смуглая кожа и очень большой рот. Когда она смотрела на тебя, глаза у нее расширялись, и казалось, что она видит тебя насквозь.

— Что случилось, Илья? — спросила она еще прежде, чем он успел заговорить. Она сидела в самодельном кресле на колесиках. У нее не было левой ступни — нога заканчивалась на уровне щиколотки.

— Я полюбил Майру Менке, — признался Илья. — Но Игорь Барков предложил за нее свою лучшую свинью. С этим я не могу тягаться.

— Хорошо, — сказала мадам Зерони. — Ты слишком молодой, чтобы жениться. У тебя вся жизнь впереди.

— Но я люблю Майру!

— У Майры голова пустая, как цветочный горшок.

— Но она такая красивая.

— Цветочный горшок тоже красивый. Умеет она пахать? Сможет подоить козу? Ну нет, она слишком нежная. Может она вести разумную беседу? Нет, она глупа и бестолкова. Станет она ухаживать за тобой, если ты заболеешь? Нет, она избалована и будет только требовать, чтобы ты за ней ухаживал. Да, она красива. Ну и что? Тьфу!

Мадам Зерони сплюнула в грязь.

Она посоветовала Илье поехать в Америку.

— Как мой сын. Там твое будущее. Не с Май- рой Менке.

Но Илья и слышать об этом не хотел. Ему было пятнадцать лет, и он не видел ничего, кроме поверхностной красоты Майры.

Мадам Зерони не вынесла его грустного вида. Хоть она и считала, что он неправ, все- таки решила помочь ему.

— У меня как раз вчера свинья опоросилась и не хочет кормить одного из поросят, самого маленького. Можешь его забрать, все равно подохнет.

Мадам Зерони отвела Илью на задний двор, где она держала свиней.

Илья взял на руки крошечного поросенка, не понимая, чем это может ему помочь. Поросенок был не крупнее крысы.

— Он вырастет, — успокоила его мадам Зерони. — Видишь вон ту гору возле леса?

— Вижу, — сказал Илья.

— На вершине этой горы есть ручей, который течет вверх по склону. Относи поросенка каждый день на эту гору и давай ему напиться из ручья. А пока он пьет, ты должен петь ему колыбельную.

Она научила Илью специальной песенке, которую нужно петь поросенку.

— В тот день, когда Майре исполнится пятнадцать лет, ты отнесешь поросенка на гору в последний раз. Потом иди с ним прямо к отцу Майры. Твой поросенок будет жирнее, чем любая из свиней Игоря.

— Но если он станет таким большим и жирным, — сказал Илья, — как же я смогу нести его в гору?

— Сейчас ведь поросенок не слишком тяжел для тебя? — спросила мадам Зерони.

— Конечно, нет, — ответил Илья.

— Как ты думаешь, завтра он будет слишком тяжел для тебя?

— Нет.

— Каждый день ты будешь носить поросенка на гору. Он будет расти, но и ты будешь становиться сильнее. А когда отдашь поросенка отцу Майры, я хочу, чтобы ты сделал для меня одну вещь.

— Все, что захочешь, — сказал Илья.

— Я хочу, чтобы ты отнес меня на гору. Я хочу напиться из того ручья, и чтобы ты спел мне ту песню.

Илья пообещал.

Мадам Зерони предупредила: если он не сдержит слово, он и все его потомки будут прокляты навеки.

В то время Илья даже не задумался о проклятии. Пятнадцатилетнему мальчишке «вечность» казалась ненамного дальше будущего вторника. Кроме того, мадам Зерони ему нравилась, и он был только рад отнести ее на гору. Он бы прямо сейчас это сделал, но пока он еще был недостаточно силен.

Стэнли все еще копал. Яма достигла в глубину около метра, но лишь посередине. Ближе к краям она была мельче. Солнце только- только поднялось над горизонтом, но Стэнли уже чувствовал на своем лице его горячие лучи.

Он нагнулся за флягой, и вдруг голова у него закружилась, он уперся руками в колени, чтобы не упасть. На какое-то мгновение Стэнли испугался, что его сейчас стошнит, но потом это прошло. Он выпил последние капли воды из фляги. У него образовались волдыри на каждом пальце и по одному на обеих ладонях.