Роберт Стайн: Клуб любителей ужасов

— Спасибо. — Талия почувствовала неловкость.

Руди тепло и ободряюще улыбнулся ей. Он был ниже Талии, но очень крепкий. Не так давно он начал накачивать мускулы. И у него были чудесные бархатные карие глаза, казавшиеся немного удивленными за стеклами очков.

До этого вечера Талия не удостаивала его особым вниманием. А теперь ей понравились его глаза, и весь он производил впечатление силы и мягкости одновременно.

— Я думаю, в один прекрасный день ты станешь знаменитой, — пророчествовал Руди. — Талия Блантон — создатель самых популярных триллеров в мире! Люди будут выстраиваться в очередь, чтобы ты попугала их своими рассказами.

— Правда? — Талия была польщена. — Ты действительно так думаешь?

— Не сомневайся, — кивнул Руди.

Но тут их прервали. Маура вскочила с кушетки, пересекла комнату и схватила Руди за руку.

— О чем это вы тут секретничаете? — подозрительно вопросила она.

— Ни о чем. — Вид у Талии был самый невинный. — Просто обсуждаем мой рассказ.

— Сегодня всем досталось, — прокомментировала Маура, вцепляясь в Руди и подталкивая его к двери. — С меня лично хватит.

На пороге Руди обернулся.

— Увидимся в школе, — сказал он на прощание.

— Если доживем, — улыбнулась в ответ Талия.

Она услышала, как, выходя на улицу, Маура пробормотала:

— Хорошая шуточка на ночь глядя.

Талия и Сефф остались одни. Сефф все сидел ссутулясь на диване, уставившись немигающим взглядом на свои тапочки.

«Ну вот мы и одни», — подумала Талия. Она села рядом с ним и погладила его руку. Ей хотелось как-то расшевелить Сеффа. Обычно ему нравились такие шутки, как с этим бутафорским ножом. Бывало, они часами обсуждали подобные шалости и смеялись до упаду. А в последнее время он почти все время казался угрюмым и расстроенным.

— Все в порядке? — мягко спросила она.

— Да. Все прекрасно. — Ответ прозвучал очень сухо. Сефф явно не хотел никого пускать в свою душу.

— Ты сегодня какой-то тихий. — Талия пожала плечами.

Сефф не ответил. Талия ненавидела, когда он становился таким: далеким и равнодушным. Будто ее вообще не существует на свете.

Справившись с захлестнувшим ее раздражением, Талия вложила руку в его ладонь.

— Всем нравятся рассказы, которые ты для меня пишешь, — сделала она еще одну попытку развлечь его. — Ты молодец, что помог мне.

— Я это делал с удовольствием, — ответил он, нежно пожимая ее руку.

Талию охватило смутное чувство вины. Сефф написал за нее три последних триллера. Она была очень занята, а он вроде бы не возражал заменить ее. Но теперь она встревожилась. Члены «Клуба любителей ужасов» заподозрили правду, а ей вовсе не хотелось терять славу талантливой писательницы.

— Ты ведь не сказал Мауре, что сам написал рассказ? — Талия старалась, чтобы ее слова не прозвучали слишком резко.

Сефф отпустил ее руку.

— Зачем мне это говорить?!

— Вот и хорошо. — Девушка почувствовала облегчение. — Ты же знаешь, Маура ненавидит меня. Я имею в виду…

Сефф не дал ей закончить. Он привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы.

Волна нежности и счастья захлестнула Талию. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Он напомнил ей то время, когда Сефф еще не изменился так разительно и им было очень хорошо вместе.

«Какой он красивый!»— отвечая на его поцелуй, подумала девушка. Ей нравилось, как его волосы темными волнами падали на лоб и как менялось его лицо, озаряясь улыбкой. Они были так счастливы когда-то.

Сефф отодвинулся от нее, будто прочел ее мысли. Его взгляд опять застыл, устремившись в никуда.

— Сефф! — Талия помахала рукой перед его лицом. — Ты где? Что-нибудь не так?

Он медленно кивнул и начал говорить. В голосе слышалась легкая дрожь.

— Я ничего не могу с этим поделать. Я все время думаю о папе.

«Ой, какая же я гадкая и эгоистичная», — мысленно укорила себя Талия. Конечно, Сефф страдает, ведь он так недавно потерял отца.

— Мне очень жаль, — прошептала она.

— И есть… есть еще кое-что, о чем я тебе никогда не говорил. — Казалось, он не знает, продолжать или нет. По его выразительному лицу пробежала тень грусти. Талия напряженно ждала продолжения. — Это я нашел папу. Он неподвижно сидел за своим столом, когда я вошел в комнату. Сидел прямо, будто с ним все в порядке. И эта роковая кассета крутилась в магнитофоне. Я… я подошел к нему и окликнул, а он… молчит. Тогда я подошел ближе. Его глаза были открыты. Губы свела судорога. Он не дышал. И только тут я наконец понял: мой папа умер. Я вызвал «скорую», но было слишком поздно.