Селестен схватился за второе весло и, яростно орудуя им, выровнял курс лодки.
— Только бы он не уронил… только не это… Черт побери, да что же он так орет? Все егеря сейчас сбегутся… и Вержю!
— Но ведь клад ваш, — заметил Артур. — Вам никто и слова не скажет.
Селестен ответил ему злобным ворчанием.
Мишель между тем доплыл до берега. Вскоре к тому же месту причалила и лодка. Мальчик уже успел снять акваланг, который лежал на земле, а рядом валялись фонарик и маска.
Селестен так спешил, что едва не свалился в воду, перешагивая через борт.
— Наконец-то, вот они, мои денежки! — радостно воскликнул он. — Дайте-ка сюда!..
— Минутку, — покачал головой Мишель. — Я хочу знать наверняка, что эта коробка принадлежит вам. Вы говорили мне, что видели ее однажды, значит, можете описать?
— Как? Чего? — взревел Селестен. — Да как ты смеешь? Давай сюда, щенок, а не то…
Ветви за его спиной вдруг зашевелились, и на берег вышли два жандарма в форме. Оба одновременно, как по команде, взяли под козырек.
— Что здесь за шум? — спросил тот, у которого были нашивки капрала. — Э-э! Да это же наш старый знакомый! Селестен… вот-вот, Селестен Пуа! Таву нам частенько про тебя говорил… Какая муха тебя укусила, что ты так кричишь? И почему хочешь отнять у молодого человека этот
сверток?
— Это мое! — выкрикнул Селестен.
— А молодой человек хотел тебя обокрасть? Ай-ай-ай, юноша, как нехорошо, — насмешливо, протянул жандарм.
— Капрал, я всего лишь попросил мсье Пуа описать то, что находится в этом свертке, раз он утверждает, что это его собственность.
Капрал обернулся ко второму жандарму, как бы спрашивая у него совета.
— По-моему, в этом есть резон, ты не находишь, Бакару?
— Так точно, шеф, резон есть, — подтвердил тот.
— Вот видишь, Селестен, — продолжал капрал. — Молодой человек, надо понимать, нашел этот сверток… и хочет удостовериться, что он твой. У нас тоже всегда так делается, если кто придет востребовать потерянную вещь, которую сдали к нам в участок… Ну, скажи, что там? Мы будем свидетелями… Чего ты, собственно, боишься?
Браконьер, побагровев от душившей его ярости, сдвинул на затылок шляпу и почесал взмокший лоб.
— Уж сколько лет прошло, как я ее видел… Это… это коробка…
— Из чего? Из чего эта коробка, Селестен?
— Из чего, из чего… железная, ясное дело… то есть… то есть жестяная…
— А что в ней?
— Деньги… сбережения моего деда… и драгоценности… кажется… отец мне рассказывал… давно, я уж и не помню…
— Расплывчато, Селестен, очень расплывчато… Будь я на месте молодого человека, я бы вряд ли удовлетворился столь неопределенным описанием… Постарайся припомнить получше!
Мальчикам, молча слушавшим весь этот разговор, стало даже жаль браконьера. Да, у них не оставалось больше сомнений — Селестен хотел сделать их соучастниками кражи, рассчитывал на их помощь, чтобы присвоить то, что ему не принадлежало… Но каждому, у кого сердце не камень, было бы тягостно видеть взрослого, не первой молодости человека растерянным и беспомощным, как малое дитя.
— Я… я не помню… это… ну… коробка… с деньгами… мой дед…
И тут из леса вышла Мартина, а за ней — семейство Вержю в полном составе.
— О, кого я вижу! — воскликнул жандарм, притворяясь удивленным. — Что вы здесь делаете, мсье Вержю? Тем лучше, ручаюсь, что вы скажете слово в защиту Селестена… Видишь, Селестен, не стоило так портить себе кровь! Никуда не денется твоя жестяная коробка, получишь ты денежки своего деда! — Капрал повернулся к Вержю. — Ну что, Марсьяль, ты никак язык проглотил? И ты тоже, Луи? И ты, Франсина? Этот молодой человек вроде нашел какую-то коробку в погребе Селестена…
— В погребе первого дома от моста на левом берегу Гамба, — уточнил Мишель, успевший тем временем закутаться в одеяло.
— Это же не дом Селестена, это дом Адриана Маруа! Дяди Адриана! — вмешался Луи.
— Ну-ка, ну-ка… Что скажешь, Селестен, а?
— Я… я…
— Полно, Селестен, не волнуйся ты так. Давай попросим мадемуазель Вержю — она, кажется, однажды видела сокровище Адриана Маруа, — пусть нам его опишет.
Франсина, очень бледная, шагнула вперед.
— Это правда… я его видела!
Мишель посмотрел на Селестена — тот, казалось, был на грани обморока. Бессильная злоба душила его, и он затравленно озирался в полном смятении.
— Это сосуд вроде вазы, — продолжала девушка. — Медный сосуд, а на нем — змеи… такие выпуклые, литые… Змеи, изрыгающие огонь… А внутри… там жемчужины и всякие блестящие камни… красные, зеленые, белые…
Читать дальше