Владимир Кузьмин - Ожерелье императрицы

– Не могли!

– Вот мы в Ницце и познакомились с комиссаром Лагранжем…

– Милейший человек! – воскликнул Антон Петрович. – Этакий приятный и обходительный, не то что инспектор Мортон. Простите великодушно, я вас перебил.

– Мы рассказали комиссару Лагранжу все, что узнали в Лондоне, в первую голову от инспектора Мортона, между прочим. Он провел расследование и нашел настоящего преступника, подлинного убийцу.

– Э-э-э… Что же такого вы рассказали комиссару? – удивился дедушка. – Я-то полагал, что мы в курсе всего вам известного…

– Папа, мы все оказались даже не в курсе того, ради чего нас заманили в Ниццу! – сказала мама, но сказала со смехом, без укора. – А они, оказывается, вот зачем туда отправились!

– А ведь точно! – воскликнул Александр Сергеевич. – Но мне непонятно, зачем было ехать, неужели нельзя было написать письмо?

– Папенька, – обратился к нему Петя, – представь, что тебе приходит письмо, в котором сообщается вроде бы об очень важном, но вместо доводов написаны всякие «возможно», «может быть», «якобы»? Да еще написано оно не официальным чином и даже не взрослым солидным человеком. Как бы ты отнесся? Тут нужно было встретиться лично, чтобы все эти «может быть» да «возможно» объяснить со всеми подробностями, чтобы тебе поверили.

– Ну ладно, будем считать, что это нам понятно. Но неужто вы не могли это объяснить заблаговременно и нам? Мы же вроде как не чужие для вас люди!

– Александр Сергеевич, не обижайтесь на нас, пожалуйста, – попросила я. – Вы правы, мы должны были с вами объясниться с самого начала. Но вы бы от нас после этого объяснения ни на шаг не отошли бы. И потом…

– И потом мы, может, чуточку заигрались в сыщиков, но ведь и настоящая тайна следствия существовала! – поддержал меня Петя. – Не про все можно было рассказывать. И все завершилось очень и очень благополучно!

– В первую очередь для меня! – воскликнул Антон Петрович. – Пусть пока не окончательно, но уже ясно, что завершится благополучно! И я вам весьма благодарен.

Тут Антон Петрович отвесил нам с Петей глубокий поклон.

– Вот я не понимаю, чем мы можем быть недовольны! – воскликнула маменька. – Время мы провели чудесно.

И глянула на меня так, что я поняла, кто-кто, а уж она с меня стребует полный отчет. Но сейчас она за нас заступалась, и мне была очень приятна ее поддержка.

С мистером Мортоном и месье Лагранжем мы встретились в одном из кабинетов Дворца правосудия на набережной Орфевр, 36. Это здание в центре Парижа, неподалеку от знаменитого собора Нотр-Дам, почти такой же знаменитый дом полиции, как и Скотленд-Ярд в Лондоне. И этому «почти» Скотленд-Ярд целиком и полностью обязан сэру Артуру Конан Дойлю и тому, что в него нередко захаживал выдуманный им сыщик Шерлок Холмс. А во Франции пока не нашлось писателя, чтобы сделать это пристанище криминальной полиции таким же известным на весь мир [60].

Показалось немножко странным, что присутствовали только комиссар и инспектор, не было никого иного, даже какого-нибудь секретаря для написания протокола, но мы тут же сообразили, что такой неофициальный характер встреча носит ради нас самих, чтобы не тащить нас после в Лондон для дачи показаний в суде.

Еще было странно, что мы куда больше спрашивали, чем отвечали на вопросы. Впрочем, ничего принципиально нового мы не узнали.

– Джон Смит на днях предстанет перед судом за кражу, – отвечал мистер Мортон, – и поскольку ожерелье, им украденное, не имеет особой ценности, да с учетом, что он впервые пойман, сотрудничал со следствием и с учетом ряда других причин, вряд ли приговор будет суров. Возможно, он и вовсе сумеет отделаться тем сроком, что уже провел за решеткой.

– Вы так думаете?

– Сказать честно, мне этого не хотелось бы. Ведь наш Смит совершил и другие преступления, но… Тут вина полиции, что остальные его преступления остались нераскрытыми. Да! У него невероятно ловкий адвокат!

Тут старший инспектор чуть подумал и вдруг рассмеялся. Мне даже стало его немножко жалко, он так редко позволял себе проявление нормальных эмоций и чувств, все время скрывался за маской хладнокровия и равнодушия, а ему так шло смеяться!

– Это вы подсказали адвокату про нестыковки времени совершения преступления и про то, что отпечаток пальца на орудии убийства принадлежит не его подопечному? – спросил старший инспектор.

– Это имеет какое-то значение? – вместо ответа переспросила я.

– Никакого. Адвокат просто едва не добился освобождения Смита из-под стражи еще до поимки Лемье, оперируя именно этими фактами! Пришлось мне его уговаривать не делать этого, ведь тогда грозили неприятности невесте арестованного, а я не имел возможности приставить к ней охрану.