Марина Елькина - Тайна старинного парка

— Бред! — воскликнул Львенок.

Он был очень разочарован. Столько тревог перенести из-за этого злополучного контейнера, столько провозиться с этим магнитофоном! И все из-за чего? Из-за бреда какого-то мальчишки, который решил вести оригинальный дневник.

Он сердито остановил вторую пленку и молча поставил пятую, пропустив третью и четвертую. Вряд ли на них что-то выдающееся.

— …Недавно мы разговаривали с Сеней Тумаркиным о том, чем можно удивить мир, — голос говорившего повзрослел, стал ломаться. — Сенька думает, что будущее за физикой. Он сказал, что в физике можно сделать потрясающие открытия. Ему легко говорить: он свихнулся на своей физике. Днем и ночью решает какие-то задачи, ставит опыты, развивает невероятные теории. Скоро изобретет свой космический корабль…

— Это про тебя, Костя, — усмехнулся Львенок. — Ты как этот Сенька Тумаркин. Только не с физикой, а с микроскопом.

Костя смутился. Разве обязательно это говорить при Ире?

— …А я пока что не выбрал себе область применения. Я только чувствую свою исключительность. Я уверен в избранности своего таланта, если хотите, в своей гениальности…

— О! — воскликнул Львенок. — А это уже про Зинку!

Зинка сердито посмотрела на него, поджала губы и сказала:

— Я не такая дура!

— …Я прочитал, что гениальность не зацикливается на одной отрасли науки или на одной виде искусства. Гениальность всеядна. Значит, я тоже всеяден, поэтому так долго не могу определиться. Сенька не гениален. Ему проще…

— Редкостное самомнение! — покачал головой Леонид Матвеевич. — Впрочем, с возрастом это, конечно, пройдет.

— Сейчас проверим, — Львенок поставил пленку с номером семь.

— …Привет, потомки! — весело возвестил молодой голос. — С вами говорит семнадцатилетний Роман Поляков, будущий гений вселенной…

— Ну, вот! — засмеялся Львенок. — А вы говорили — пройдет!

— …Сегодня меня зачислили в институт. И не могли не зачислить! Потому что я — будущий великий физик! Второй Эйнштейн! Нет, первый Поляков! Сеня Тумаркин тоже поступил. Вместе со мной. Общий балл у него был даже выше, чем у меня, но это случается со всеми гениями. Говорят, у Менделеева была двойка по химии. Точно не знаю, но охотно верю…

— Давайте послушаем последнюю ленту, десятую, — предложила Ира. — Может, там какая-нибудь ценная информация.

— …Работа в научном институте дает мало простору, — пожаловался мужской голос на десятой пленке. — Мне нужен свой исследовательский институт или хотя бы своя лаборатория, как у Тумаркина. Не понимаю, почему тема его научной работы вызвала больший интерес, чем моя. Профессор заявил, что его разработка оригинальнее и перспективнее. Я с ним не согласен в корне. А с Тумаркиным у нас теперь разные дороги. Он мог бы не выставляться на конкурс, уступить мне. Друг детства должен обладать некоторой чуткостью. Тем более он знает, что я гениален, а он — просто талантлив. Время уходит, а путь к всемирной славе еще не начат…

— Я узнал этот голос! — воскликнул Костя. — Это сосед! Помните, мы подслушивали его разговор! Это его голос! Точно!

— Погоди! — перебила его Ира. — Значит, тогда он не робота обучал, он записывал свой дневник!

— Ты хочешь сказать, что он до сих пор ведет вот такой дневник? — изумилась Зина.

— Ну конечно! Он записывал себя на кассету, а потом прослушивал пленку. Вот почему повторялись одни и те же фразы! Мы могли бы об этом догадаться раньше, а то роботов навыдумывали!

Десятую пленку прослушали до конца, но на ней больше не было ничего примечательного. Поляков рассказывал о своих опытах и даже долго зачитывал громоздкое решение уравнения, доказывая, что это новый шаг в науке.

Львенок выключил магнитофон, и в тесной комнатке повисло молчание. Потом Леонид Матвеевич вздохнул и предложил:

— Нужно разложить по полочкам все, что мы знаем. Давайте пойдем сначала. Кто этот человек, нам с помощью пленок выяснить удалось: Роман Поляков, физик. Это уже много.

— Много? — удивился Львенок. — Если бы это были секретные донесения! Тогда было бы много, а так… Ну и что с того, что нам известны его имя и профессия?

— Погоди-погоди, идем по порядку. Кроме имени и профессии, эти ленты дали нам возможность отмести догадку о роботах. Разве не так?

— Но тогда что же в другом контейнере? — спросила Зина.

— Продолжение дневника, — махнул рукой Львенок, потеряв всякий интерес к металлическому чемоданчику. — Теперь уже на обыкновенных аудиокассетах.