Наталия Кузнецова: Дело о бледном вампире

— А хочешь, Катька, я объясню тебе, что такое настоящий авторитет. Жил на свете такой древнегреческий философ Платон, настоящее имя которого было Аристокл. Я об этом Лешке уже говорил. Ты, конечно, слышала, что давным-давно, а если конкретно, то с пятого века, человечество ищет Атлантиду — таинственный материк, который двенадцать тысяч лет назад располагался за Гибралтаром и погиб, погрузившись в море, в «один день и бедственную ночь». Так сказал Платон. Он не указал место предполагаемой катастрофы и не привел никаких доказательств, но авторитет его был так велик, что люди и по сей день ищут исчезнувшую страну атлантов, — вдохновенно, на одном дыхании произнес Ромка. — То есть люди поверили ему и верят до сих пор. А Марина Виталию больше никогда не будет верить, что бы тот ни делал, потому что он навсегда утратил свой авторитет. И ничего у них уже не получится. Так ему и надо! Если б не она, я б ему еще не то устроил. Он бы у меня поплясал!

Он упрятал книгу в сумку и сдвинул брови.

— А теперь куда? Домой не хочется. Может быть, зайдем к Олежке и отдадим ему металлоискатель? Здесь он нам больше не нужен, а в Москве я сам сделаю себе такой же. Попрошу Олежку нарисовать мне схемку мультивибратора. Катька, веди нас к нему, а то я уже забыл, где он живет.

Олежка оказался великодушным. Он широким жестом отодвинул Ромкину руку с самодельным прибором.

— Оставь себе. Скажи лучше, пригодился?

— Еще как! — Ромка вывалил на стол монеты из зеленой чайной коробки.

— Ух ты! — поразился обычно невозмутимый изобретатель и, разглядывая найденный клад, потребовал: — Рассказывай!

Внимательно прослушав всю историю и посчитав ее довольно занимательной, Олежка с особым уважением взглянул на Ромку.

— А что с червонцами будете делать? Понесете старушке?

— Ой, да, к бабушке Симе надо сходить прямо сейчас, а то она, должно быть, со вчерашнего дня переживает, куда Катя делась, — воскликнула Лешка.

— Сходим, — кивнул Ромка. — Порадуем ее, что клад у нас, и скажем, что отвезем его в Москву. Кто-кто, а Дарья Кирилловна лучше всех знает, что с ним делать. Бабулька, я уверен, возражать не станет. Куда она сама с этими червонцами пойдет?

— А когда вы уезжаете? — спросил Олежка.

— Завтра вечером, — с грустью ответила Катька.

А Ромка посмотрел на часы и в отличие от нее обрадовался.

— Глядите-ка, еще и одиннадцати нет. Да у нас до отъезда еще уйма времени! Катюха, ты, кажется, говорила, что у вас где-то можно на лошадях покататься?

— Это в парке. Там здорово. Окопы остались еще со времен войны. Народу совсем мало, — сказал Олежка. — Вы после старушки мне позвоните, ладно?

— И ты пойдешь? — удивилась Катька.

— А я что, не могу погулять с друзьями?

Попасть в друзья такому интересному человеку, как Олежка, было нелегко, но, похоже, Ромке с девчонками это удалось.

И за оставшееся до отъезда время ребята сумели выполнить программу, намеченную Катькой на все дни каникул. Вместе с Олежкой они сходили в парк культуры и отдыха и вдоволь накатались на лошадях. Лучше всех освоила верховую езду Лешка, а вот Ромка умудрился несколько раз свалиться с вполне мирного на вид серого Алмаза. На другой день они посетили любимое Олежкино кафе, где собирались все его друзья, и один из них пригласил их покататься на катере по водохранилищу. Несмотря на осенний холод, это было здорово. Катер разрезал волны, брызги летели на палубу, целыми фонтанами обрушивались на Лешку с Катькой, девчонки увертывались и взвизгивали от восторга.

Друзья сошли на берег на закате. Последний день их пребывания в Воронеже подходил к концу.

Воздух был терпким и прозрачным, ветер прекратился, рукотворное море успокоилось, и растущие вдоль дамбы деревья как в зеркале отразились в воде.

Лешка взглянула на часы.

— Надо спешить, а то мама будет волноваться. До поезда каких-то три часа осталось.

— Успеется. Отсюда десять минут ходу, если иди в гору напрямик, — сказала Катька. — А вон там, поглядите, живет бабушка Сима. Видите, монастырь на солнышке светится?

Ромка задрал голову и посмотрел вверх, куда указала Катька.

Заходящее солнце позолотило купола церквей, верхушки высотных зданий, там и сям возвышающихся над горой.

— А красивый, однако, ваш Воронеж.

— Ты это только заметил? А я люблю сюда ходить. А хотите, я вам стихи прочту.

Не дожидаясь ответа, с одухотворенным лицом Катька продекламировала:

На доске малиновой, червонной,

На кону горы крутопоклонной,