Илона Волынская - Поймать звезду

– Александр Арнольдович, гляньте, наверху! Во дают! – донесся снизу потрясенный вопль.

– А ну слазьте немедленно оттуда, совсем с ума посходили! – загремело в ответ.

– Да как они слезут, Александр Арнольдович, надо МЧС вызывать…

«Ну, догоню, и что делать буду?» – подумала Мурка, глядя на балансирующую впереди маленькую черную фигурку. В ту же секунду ненадежная опора под ногами снова качнулась – с силой оттолкнувшись от края, черная фигурка взвилась в воздух… руки точно крылья, ноги – циркулем, пронеслась над бездной… и приземлилась на ступеньки тянущейся вдоль стен железной лестницы.

– Зараза балетная! – со смесью злости и восхищения повторила Мурка и распласталась в прыжке…

Металл лестничных перил больно впился в ладони, Мурка крутанулась, как на турнике, и с грохотом свалилась на ступеньки. Мелко топоча, черная фигурка улепетывала вверх по лестнице. Прыгая через ступеньку, Мурка кинулась следом. Фигурка метнулась вбок и словно пропала в стене. Мурка наддала. Чуть не снеся полуоткрытую дверную створку… снова вывалилась в выкрашенный линялой краской театральный коридор. Черная фигурка мелькнула впереди и скрылась за поворотом.

– А вот теперь ты точно попалась! – прошипела Мурка, бросаясь следом. Скребя подошвами по полу – как в мультике, – она резко обогнула угол и… на голову ей упала арфа.

Мурка отчаянно шарахнулась назад. Воздух упруго толкнул в грудь. Тяжеленный деревянный гриф врезался в пол у самых носков ботинок, струны упруго загудели. Арфа закачалась… и начала заваливаться набок. Мурка сдавленно взвизгнула, подпрыгнула, перескочила… В лицо ей полетела скрипка. Мурка только успела вскинуть навстречу кулак. Раздался сухой треск – костяшки пальцев врезались в изогнутый бок инструмента. Бедная скрипка жалобно хрупнула – и отлетела в сторону, ударившись о прислоненный к стене контрабас. А на Мурку уже катился барабан! Девчонка вильнула в сторону, пропуская басовито грохочущий инструмент, – и успела увидеть, как черная фигурка выскочила в дверь на противоположной стороне залы. Рыжая рванула следом…

Ярко освещенная лестница вела вниз. Прямо перед девчонкой тянулся заканчивающийся тупиком коридорчик с плотно закрытыми дверями по обе стороны. Действительно она слышала или ей показалось, как хлопнула дверь?

Тихо ступая, Мурка пошла по коридору. Аккуратно нажала одну дверную ручку – заперто. Нажала вторую – и тут заперто! Третью… Четвертая дверь распахнулась с неожиданной легкостью.

Перед зеркалом, положив руки на талию, стояла девушка – в черном трико! А еще черной пачке и с черными перьями на голове – в полном наряде Одиллии, темного лебедя!

– Привет! – не выказав ни удивления, ни испуга, сказала она, увидев в зеркале бледную физиономию Мурки с прилипшими ко лбу мокрыми рыжими волосами. – Ты кто? Если зрительница – тебе сюда нельзя! Или автограф хочешь? – Лена Матвейчук, первая прима театра, потянулась к валяющейся на столе ручке.

– Мобильный не отвечает, – нервно нажимая отбой, пробормотала Кисонька.

– Конечно, не отвечает! – взорвался Вадька. – Муркин мобильник сейчас на сцене валяется – вдребезги разбитый! И мой там же!

Он опасливо покосился на Севу – сейчас тот, как всегда, разразится долгими рассуждениями об убытках, которые терпит агентство, его, Севкином, непосильном труде и полной финансовой безответственности компаньонов. Но Сева только безучастно повел плечом – даже про гонорар не напомнил! Компаньоны переглянулись. Катька еще больше помрачнела и насупилась.

– Это же Мурка! Вернется, никуда не денется, – успокаивая, кажется, саму себя, сказала Кисонька.

– В этом проклятущем театре запросто может «деться» полк солдат с парой танков и звеном вертолетов! – злобно пробурчал в ответ Вадька, ладонями обхватывая исходящую паром чайную чашку. После падения с осветительских мостков его то и дело начинала бить дрожь, и ему никак не удавалось с ней справиться. А теперь еще и Мурка пропала!

Они сидели в Настиной гримерке – судя по второму столику, это была одновременно и Риткина гримерка, – но сейчас оба зеркала отражали только алый клюв Евлампия Харлампиевича. Гусь уселся на высоком стуле между ними и вертел головой на длинной шее туда-сюда, кажется, сравнивая свои отражения.

Сюда их привела Настя – после испуганной беготни осветителей и долгих восторженных благодарностей от балетмейстера и Зои Павловны. Сева аж цвел, а Кисонька думала только об одном – как бы никто не спросил, почему у нее пачка поверх джинсов! Потом удивленно поглядывающая на гуся Настя потащила их в гримерку – а там, привалясь к стене, точно его не держали ноги, поджидал Вадька. Кажется, Насте ужасно хотелось расспросить их, что же происходит, но она успела только включить электрочайник. По коридору промчалась кипящая сдержанной яростью Зоя Павловна с криком: