Олег Раин - Отроки до потопа

Когда-то Серега подобного смешения не понимал, теперь же знал: обычно так и бывает. Сперва нахохочешься, потом начинаешь тихо звереть, а к вечеру становится жалко всех и запросто можно разреветься. Почему? Да потому что вся жизнь такая — пестрая и сумбурная. Потому что друзья и враги всегда где-то на одной парте-лавочке. И ничего из себя не вырежешь, не выкинешь — все равно как слова из песни. Поскольку все — свое, кровное. И даже рука — пусть самая левая — тоже твоя, и головенка стриженная, тупая, шишковатая — не какого-нибудь баклана из общаги напротив, а своя родная.

Возможно, благодаря посмотренному накануне фильму Серега проснулся раньше обычного. Его сразу потянуло к окну — не к серой предрассветной хмари, не к утреннему холодку — к горизонту. Лесов в городе, конечно, не увидишь, но при некотором воображении выглядывающие из-за двухэтажного корпуса посадки можно было представить как лес. То есть для Сереги это и было его маленьким горизонтом — впадинка между домами, джунгли из снов, его далекое далеко. Но главное, что сегодня он в самом деле проснулся рано — настолько рано, что впервые увидел восход. Куцая гривка кустарника озолотилась солнцем, и Серега изумленно привстал на цыпочках. Страшно захотелось распахнуть рамы. Чтобы хоть таким образом увеличить крошечный отрезок горизонта. Именно оттуда — из этой впадинки между шестнадцатиэтажками — розовым грибком прямо на глазах начинало прорастать светило. Румяное, еще не слепящее, честное, оно завораживало, как титры к еще не начавшемуся фильму. Это позже белый спектр ударит по глазам, зальет всю палитру, а сейчас, багровое, почти кровавое солнце откровенно предупреждало Серегу, что жизнь скоротечна и нелегка, что шрамов с войнами в ней будет еще ого-го сколько! А посему… Не проспи свое время, Сергей Батькович! Делай, что должно, а там уж как рассудит судьба…

Стас и бывший альпинист Володя подъехали на своей «шестерке» ровно в пять. Серега был к этому времени готов и не задержал их ни на минуту. А уже в половину шестого они стояли близ знакомой больничной оградки.

— Второй этаж? — Володя оценивающим взглядом прошелся по окнам. — Это хорошо. На вторых — решеток не ставят.

— И хорошо, что не со стороны фасада, — добавил Стас, — никто не увидит.

— Это точно… Какой там номер палаты?

— Кажется, двенадцатая… Точно, двенадцатая! — Серега еще раз припомнил расположение коридоров. — Стало быть, третье окно слева.

— От угла недалеко, это славно, — одобрил Володя. — И карниз кирпичный, чуть ли не в ладошку шириной. Проспект, короче.

— Сумеете?

— А чего не суметь? Сумеем.

— Даже не сумлевайся! — Стас подмигнул Сергею. — Он у нас, знаешь, на какие скалы ползал! Аж с отрицательным углом! Считай, по потолку передвигался. Как муха. И на одной руке раз десять подтянется.

— А ты и завидуешь, — хмыкнул Володя.

— Конечно, завидую. Я — вон какой бычара, а на одной руке ни разу не подтянусь.

— Ну… Сам знаешь, рожденный бороться, подтягиваться не обязан, — Володя взглянул на Сергея. — Интересный ты парень, Сергунь. Второй раз меня в непонятное втравливаешь. Сначала с дельтапланом умыл, теперь вот киднеппинг затеваешь.

— Я же это… Объяснял уже.

— Да ладно, не переживай… Своей-то крале все внятно растолковал? А то я зайду, она визг поднимет.

Сергей в волнении сглотнул.

— Не поднимет. Мы же договорились с ней. Железно.

— А медсестры, соседи?

— Соседей у нее нет, отец отдельную палату выбил. А медсестры больных будят на процедуры только в шесть. Ставят уколы и потом около часа не трогают. Короче, Ева обещала ждать. Вы только стукнете по стеклу легонечко, она и откроет.

— Все верно… Дерни за веревочку, дверь и откроется, — задумчиво пробормотал Володя. — Точно по формуле… Ладно, страхуйте меня, если что.

— Не боись, подстелем рогожки.

Выбравшись из машины, Володя сунул моток с тросом за пояс, туда же заткнул свернутую рулоном лётную люльку.

— Засекайте время, добры молодцы! — он прогулочным шагом двинулся к больнице. Стоящую на пути полутораметровую оградку перемахнул, не задерживаясь. Легкий, пружинисто-сильный, он приближался к зданию клиники, точно пловец, идущий к воде.

— А вдруг сорвется? — Серега до боли стиснул левую кисть правой.

— Типун тебе на язык! — Стас тоже внимательно следил за Володей. — Не сорвется. Высота для него плевая. Вот как он Еву будет спускать — это вопрос.

Но вопрос разрешился на удивление просто. Настолько просто, что подобно Стасу Сергей ощутил невольную зависть. Мастер спорта демонстрировал им свое мастерство — только и всего. Короткого изучения стены хватило Володе, чтобы просчитать все свои движения. Цепляясь за кирпичи, выбоины и лепнину, он даже не взобрался, а почти взбежал до второго этажа — все равно как обезьянка на пальму. Подтянувшись на карнизе, заглянул в окно и только потом едва слышно стукнул. За стеклом тотчас появилась бледная тень. Ева действительно их ждала. Даже не в больничном халатике, а в сером спортивном костюме.