Елена Чапаева - Близнецы и Робин Гуд

В общем, так или иначе, она оценила циркача. Теперь надо только свинтить отсюда по-быстрому — и хорош. Тогда можно и без наркотиков... В принципе-то на хрен они сдались: с ними такая сразу жизнь начинается стремная...

Все это в одну секунду провертелось у нее в мозгу. И когда она приказала: «Развяжи меня!», это уже был приказ другу. А по-другому с людьми она разговаривать не умела — только в приказном тоне.

Олег мог бы и один уйти отсюда. Даже, наверное, так лучше — удобнее. Однако женщину бросать в беде — он такого даже в голове не держал!

И вот теперь, одним глазом страхуя лежащих рыцарей, он подскочил к Анжеле... Н-да! С развязыванием были большие сложности.

Это, конечно, не двойной якорный узел, который в совершенстве умела вязать его сестрица, однако напутано было много! А ведь времени-то в обрез. Потому что Олег отлично видел: поверженные противники его в любой момент могут подняться. И тогда... В общем, надо уходить! Однако он упорно продолжал возиться с Анжелиными узлами.

В кармане достань... В куртке.

Он думал, нож. Оказалось, баллончик — тоже полезная в хозяйстве вещь. Олег немедленно показал ее лежащим рыцарям:

Если кто с места тронется — прямо в физиономию, прямой наводкой!

И развязал наконец. Тут же Анжела выхватила у него из рук ядовитый баллончик:

Быстро отвали к двери!

И когда Олег выполнил приказание, Анжела произнесла железным голосом:

Быстро ключ... уроды! Иначе в физиономию каждому без разбора, вот из этого баллона!

Толя Зализняк сунул руку в карман... Подумал, что надо бы крикнуть сейчас:

—Вперед, рыцари! За мной! Во славу чести! Однако, увы, он промолчал. Только и сделал

«в знак протеста», что бросил, а не подал этой девчонке ключ. Анжела быстро подняла его. Тоже, как и Олег, шагнула к двери:

Жалкие... — не стала даже подбирать слово для продолжения. — Жалкие!

Вытолкнула Олега на лестничную площадку, выскочила сама, а потом в оставшуюся дверную щель разрядила весь свой баллончик:

Дышите на здоровье!

Захлопнула дверь, заперла его на ключ, швырнула ключ на пол: — Пошли отсюда!

Олег не полностью был согласен с ней. Но, в принципе, Анжела была права.

Ольга и Робин Гуд вылезли из трамвая. Они были единственными, кто здесь вышел. Да и не мудрено. Кругом расстилалась сплошная пустыня. Так уж был построен этот странноватый город. Сперва тут воздвигли завод — были такие времена у нас в стране, когда считали, что заводы — это самое главное, а люди к ним приложатся.

И вот поставили завод... заводище. Потом уж стали разбираться с людьми. Построили несколько домов — для показухи в основном, для газет и кинохроники, остальное — самострой, «Шанхай». Но оказалось, что жить ни в показушных домах, ни в том «шанхайчике» невозможно: завод химический, а роза ветров (то есть основные направления, по которым дуют ветра)... роза ветров такова, что вся химия шла на людей.

Ну и оттуда люди, ясное дело, уехали — сперва начальники разные там партийные, а за ними и простой люд. Но так получилось, что жить тут почти больше негде, как только за огромным оврагом, за болотом, заросшим диким кустарником.

А это, между прочим, был все-таки не Санкт-Петербург, где ни на какие болота не смотрели, а все засыпали и строили — назло природе. Здесь пошли по другому пути: просто провели трамвайные пути через овраг — и вся недолга, как говорится. Трудное, конечно, дело, но все-таки лучше, чем новый завод строить или новый город.

А потом стали обживать и эту дорогу — от города до завода. Но не обжили как следует. А вот училище тут сделали — военное пехотное. В бесконечном, со многими отрогами овраге, в глухих болотах командирам одно удовольствие было проводить всякие там учения и военные игры, приближенные к условиям боя.

Вот в таком диком месте они и вышли — между прочим, на остановке «По требованию». Здесь вечер был как-то глуше, и тяжелые, неизвестно откуда набежавшие облака придушили последнее воспоминание о закате.

Скоро? — спросила Ольга. И услышала, как изменился ее голос... от волнения, скажем так.

Должна быть скоро, — ответил Робин. И тут Ольга услышала, что и у него голос изменился... тоже от «волнения».

А говорили они про ту самую дырку, через которую ходили самовольщики и в которую должны были залезть они сами.

Наконец увидели впереди куст типа сирени... Хотя откуда может быть сирень в таком мрачном месте?

В общем, подошли к этому кусту, пролезли внутрь. Примерзший под вечер снег хрустел громче сахара. Они посмотрели друг на друга: дескать, тише ты! А чего смотреть-то, крыльев же у них нет. Значит, приходилось ступать по этому громкому снегу!