Астрид Линдгрен - Калле Блюмквист-сыщик

К хвосту котенка была привязана бечевка, на ней болталась консервная банка. Ева-Лотта разрыдалась.

— Если бы я только знала, кто это сделал, я бы…

Она подняла глаза. В двух шагах стоял дядя Эйнар и весело смеялся.

— Ох, вот умора! — сказал он. — В жизни еще так не смеялся!

Ева-Лотта шагнула к нему:

— Это вы сделали?

— Что — сделал? Нет, вы видали когда-нибудь такие прыжки? Зачем ты отвязала банку?

Ева-Лотта закричала и кинулась на него. Заливаясь слезами, она дубасила дядю Эйнара кулаками куда попало.

— Это ужасно, подло, я вас ненавижу!

Смех прекратился, лицо дяди Эйнара исказилось от злобы. Странная перемена испугала Калле и Андерса, неподвижно стоявших в стороне. Дядя Эйнар схватил ЕвуЛотту за руки и прошипел:

— Потише, девчонка! Не то я из тебя яичницу сделаю!

Ева-Лотта прерывисто задышала. Руки ее бессильно упали — так крепко стиснул их дядя Эйнар. Она смотрела на него со страхом. Он отпустил ее и немного смущенно пригладил себе волосы. Потом улыбнулся и сказал:

— Что это на нас нашло? Схватились, точно боксеры! И вообще, о чем речь? По-моему, первый раунд ты выиграла по очкам, Ева-Лотта!

Ева-Лотта не ответила ни слова. Она взяла котенка, повернулась и ушла.

Калле не мог спать, когда в комнате были комары. И сейчас его опять разбудил какой-то крылатый паршивец.

— Гадина! — пробормотал он. — И кто их только выдумал!

Он почесал подбородок. Потом глянул на часы. Скоро час. Все порядочные люди в такое время давно уже спят!

«Кстати, — сказал он себе, — интересно, спит этот кошачий палач или нет?»

Он тихонько подошел к окну и выглянул. В мансарде горел свет.

«Если бы он побольше спал, то, пожалуй, не был такой беспокойной натурой, — подумал Калле. — А если бы он не был такой беспокойной натурой, то, пожалуй, спал бы больше».

В этот момент свет в мансарде погас, словно дядя Эйнар его услышал. Калле уже собирался залезть обратно в постель, но тут произошло нечто совершенно неожиданное.

Дядя Эйнар осторожно выглянул в открытое окно, убедился, что поблизости никого нет, и вылез на пожарнуто лестницу. Минута — и он уже на земле. Держа что-то под мышкой, он быстрыми шагами направился к сараю около пекарни.

Сначала Калле ничего не соображал. Он настолько опешил от изумления, что не способен был что-либо предпринять. Но в следующий же миг его захлестнул целый поток мыслей, догадок и вопросов. Калле дрожал от волнения и восторга. Наконец-то, наконец ему попался по-настоящему подозрительный субъект! Подозрительный не только на первый взгляд, но и после более тщательного изучения. В самом деле, взрослый человек посреди ночи вылезает из окна! Разве стал бы он так поступать, не будь у него что-то нечистое на уме?

«Вывод номер один, — сказал себе Калле, — он не хочет, чтобы кто-нибудь в доме слышал, что он уходит. Вывод номер два: он замышляет что-то нехорошее. Ой-ой, а я-то стою здесь, как дурак!»

Калле натянул штаны со скоростью, которая сделала бы честь любому пожарнику. Стараясь не шуметь, он стремительно скользнул по лестнице. Только бы мама не услышала!

Сарай! Почему дядя Эйнар пошел именно туда? А вдруг он хочет взять там тяжелый предмет, чтобы кого-нибудь убить? Калле уже казалось, что дядя Эйнар и есть тот убийца, которого он так долго выслеживал. Кровожадный оборотень, выходящий творить свое черное дело, едва над городом спустится мрак…

Дверь в сарай была приоткрыта. Но дяди Эйнара там не оказалось. Калле растерянно оглянулся. Вон он! Темная фигура быстро удалялась. Вот она завернула за угол и скрылась из виду.

Калле сорвался с места и ринулся вдогонку. Скорее, пока еще не поздно, предотвратить ужасное преступление! Но тут же его поразила другая мысль: а что, собственно, он может сделать? Что он скажет дяде Эйнару, если догонит его? А вдруг тот прикончит его, Калле? Может, лучше пойти в полицию? Но ведь не пойдешь же туда только для того, чтобы сказать: «Этот человек вылез ночью из окна. Заберите его!» Ведь нет же такого закона, который запрещал бы людям лазить через свое окно хоть всю ночь напролет, если кому нравится. Да и отмычку тоже, наверное, не запрещается иметь. Нет, в полиции его засмеют!

Постой, а где дядя Эйнар? Нету, исчез! Выходит, он словно сквозь землю провалился? Но тогда нечего голову себе ломать! Хотя досадно, конечно, так быстро потерять след… Пусть Калле не собирался вступать в открытую борьбу с дядей Эйнаром, все равно — как сыщик он обязан следовать за ним, замечать все его действия. Быть неслышным, незаметным свидетелем, который когданибудь сможет выйти и сказать: «Господин судья! Человек, которого вы видите на скамье подсудимых, в ночь на двадцатое июня вылез в окно, расположенное в верхнем этаже дома булочника Лисандера здесь, в городе, спустился по пожарной лестнице, направился к расположенному в саду того же булочника сараю и затем…» Да, вот именно, что же он сделал затем? Об этом Калле никогда не сможет рассказать. Дядя Эйнар исчез.