Андрей Конев - Золотой лев

— Дяде Гоше наверняка ещё хуже. Что делать-то?

— Ничего страшного не случилось… Наверное. — Макс ещё раз потрогал голову дяди Гоши. — Может, сотрясение мозга?.. Нужно «скорую» вызывать.

Тонька как-то странно сглотнула, но тут дядя Гоша открыл глаза и тихо попросил, чтобы «скорую» не вызывали, потому что он чувствует себя просто превосходно и всё в порядке, только не нужно так сильно раскачивать комнату. Нет, никаких вурдалаков он не видел и крылатых вампиров тоже: просто стоял у окна, а потом очнулся на полу и теперь хочет знать, что произошло и почему так шатаются стены…

Санчо посмотрел на стены, даже коснулся их рукой. Они стояли прочно и незыблемо. Странно… А дядя Гоша, охая, встал на ноги, поднял с пола фуражку пугала и нахлобучил себе на голову.

— Смирно, — хрипло сказал он. — Вольно. — Он опять застонал и схватился за голову. — Все по домам, я вырубаю ток.

— А как же вы? Мы можем кого-нибудь позвать…

— По домам, — строго повторил милиционер.

— Пошли. — Макс дёрнул Саньку за рукав. — Что ты стоишь, как памятник неизвестному отличнику?

Санька молча указал дрожащей рукой на пол, и Максим тоже окаменел. На светлых бетонных плитах отчётливо выделялись ещё влажные от недавнего дождя тёмные отпечатки сапог сорок пятого размера с набойками в виде трезубца. И тут раздался сдавленный стон дяди Гоши:

— Карта! Куда исчезла карта полигона?!

Следы то рельефно выделялись на мокром песке, то вдруг терялись в траве, и тогда Тоньке и Максу приходилось останавливаться и смотреть, как Знаменитый следопыт Санчо рыщет вокруг них по расширяющейся спирали, и ждать, пока не раздастся его крик — мол, след найден и можно продолжать преследование.

А между тем заметно похолодало. Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом, и всё стало лиловым и розовым, и был слышен каждый шорох: скрип песка под ногами, пение цикад и голодное ворчание в животе у Макса.

— А как мы его арестуем? — спросила Тонька. Она всегда отличалась практичностью.

— Там видно будет, — отмахнулся Санчо.

Всем его существом овладел охотничий азарт, и он не мог отвлекаться на всякие мелочи. Странные люди, эти девчонки! Ведь любому было понятно, что стоит только обнаружить преступника, похитившего карту полигона, как тот сразу поймёт, что деваться ему некуда и с удовольствием пойдёт в тюрьму. Да, — в тюрьму! Это слово Санчо перекатывал во рту, как сладкий леденец. Потому что не дело вот так, с бухты-барахты, бить дядю Гошу по голове тупыми предметами и при этом оставаться безнаказанным. Это непорядок! И поэтому нужно выяснить, куда ведёт след, и не мучиться дурацкими вопросами. А след вёл на свалку.

— Высокий, — сообщил Санчо приметы преступника. — Под два метра. Его шаг равен двум моим. И тяжёлый… Отпечаток глубокий. Чёрт… Свалка началась. Какие теперь следы…

Солнце спряталось за лесом, незаметно на землю опустилась темнота, поднялся ветер, и тучи в небесах набухли, повисли над полигоном тяжело и страшно, и оттого свалка изменилась. Она гудела и ворчала с глухой угрозой, и в этом ропоте слышались и стоны, и плач, и отчаянные крики. А над кирпичными горами, и над лесом железных ежей, и над башнями танков, как испуганная птичья стая, метался ветер. Он касался лиц друзей холодными лапками, пронзительно свистел на оперении стрел. Казалось, что кто-то идёт следом, огромный и мокрый, в сапогах сорок пятого размера — разевает пасть, то рычит, а то воет как собака на луну, жалобно и надрывно. И безнадёжность дышит в затылок могильным холодом.

— Вон он! — пригнулся вдруг Санчо. — Стоит у самой ограды, руки раскинул, будто ловит кого.

Сыщики замерли, затаили дыхание и смотрели на зловещий силуэт, чёрный на фоне пламенеющего неба.

— Так ведь это пугало, — облегчённо вздохнула Антонина. — То самое, утреннее. — Она нервно рассмеялась, хлопнула Саньку по плечу. — Эх ты!.. Шерлок Холмс липовый.

— Не может быть…

Но это действительно было то самое соломенное чучело — в солдатской шинели, в штанах с лампасами, с фуражкой на чугунном горшке. Чучело улыбалось нарисованной улыбкой, словно насмехаясь над незадачливыми сыщиками.

— Пошли домой, — зябко повела плечами Антонина. — Холодно.

— Пошли, — уныло согласился Санчо. Он поковырял носком кроссовки слежавшийся мусор, ещё раз посмотрел на чучело и вдруг напрягся, будто собирался куда-то бежать, прошептал горячо и страшно:

— Фуражка!

— Что фуражка?

— На чучеле! Мы её сбили, а потом нашли, а потом её надел дядя Гоша.