Елена Усачева - Концерт для черного колдуна

— Я вас здесь всех убью, — прошипел Гребешков, пряча скрипку за спину.

— Сколько можно пугать — убью, убью? Ты на себя посмотри — без пяти минут покойник.

— Убирайся! — заорал Валерка, складываясь пополам.

В ту же секунду Гошка прыгнул на него, одной рукой обхватил за талию и резко дернул на себя. Другой рукой он потянулся к скрипке. Но на вид совершенно изможденный Гребешков оказался неожиданно сильным. Движением плеча он отбросил насевшего на него противника и вскочил.

— Никто нас больше не разлучит!

За спинами ребят раздался хохот.

Вдоль стены проплыл нечеткий силуэт Смерти.

— Это мы еще посмотрим!

Снежкин боднул Гребешкова головой в живот. Вдвоем они покатились по полу. Валерка откинул руку со скрипкой подальше от цепких Гошкиных пальцев. Они бы еще долго возились на грязном полу, пыхтя и отплевываясь набившейся в рот соломой, если бы Снежкин не загляделся на побелевший от усилия кулак соседа — так сильно тот сжимал скрипку.

В следующую секунду Гошка сбросил с себя противника, перехватил его свободную руку и с силой вывернул ее на пол-оборота.

Валерка взвыл от боли.

— Теперь посмотрим, как ты будешь играть!

— Она сломана! Сломана! — причитал Валерка, отползая в угол.

— Ничего не сломана, — замялся Гошка. — Обыкновенный вывих. Недельку поболит, распухнет, а потом все пройдет. Лед приложить надо.

— Где я тебе здесь лед найду? — Гребешков совсем скис.

— Дома в холодильнике, — отрезал Снежкин. — Заканчивай всю эту чертовщину и пошли по домам.

— Скрипку не отдам! — Здоровой рукой Валерка прижал к себе инструмент.

— Может, тебе и вторую вывернуть? — в задумчивости пробормотал Гошка.

— Ничего, я и без рук сыграю! — Зажав скрипку под мышкой, Гребень на четвереньках пятился по коридору. — Меня уже ничего не остановит! Слышишь? Ничего!

С невероятной прытью Валерка крутанулся на месте и бросился наутек.

— Эй, ненормальный! Стой! Никто ее у тебя не собирается отнимать. Ты передохни только!

— Георгий!

Крик эхом прокатился по коридорам.

— Помогите! Кричала Любка.

— Черт! — в сердцах выругался Гошка, посмотрел вслед убегающему Валерке и повернул в другую сторону.

Что за манера у этой девчонки все время попадать в какие-то неприятности?

«Нет, — как заклинание в сотый раз повторял про себя Снежкин. — С женщинами связываться ни в коем случае нельзя! А то так и будешь их из разных неприятностей вытаскивать».

В подвале уже никого не было. Только потревоженные крысы беспокойно бегали из угла в угол.

— Какие неугомонные покойники, — под нос себе пробормотал Гошка, выбираясь обратно в коридор. — Им уже давно по могилам лежать надо, а они все суетятся.

Идя на крики, Снежкин выбрался к большому залу. Тяжелые темные гардины лениво колыхались на сквозняке — в больших стрельчатых окнах не было стекол. По центру был сложен невысокий костер. Около него сидела потрепанная лохматая личность в порванном нарядном костюме.

Любку уже привязали к шесту в центре костра, и особо шустрый паренек подкладывал под нее солому. Рядом, завернувшись в плащ, стоял высокий молодой мужчина с пышной копной светлых волос, с худым резко очерченным лицом и жестким взглядом. Это был тот самый старик, что пришел в библиотеку посмотреть на скрипку. Только на старика он был совсем не похож.

— Скажите им, что я никакая не ведьма! — кричала со своего возвышения Любка мужчине в плаще.

— Я не могу, — пожал плечами тот. — Им надо выместить на ком-то свою злобу.

— Это издевательство! Детей нельзя жечь! — захлебывалась словами девчонка.

— При чем здесь дети? — лениво протянул мужчина. — Они считают, что несут тебе благо. Очищающий огонь освободит твою душу, и она взлетит на небо.

— Не хочу я на небо! — рыдала Кондрашова, пытаясь освободить руки от веревок. — Мне и здесь хорошо! Забирайте свою скрипку и катитесь ко всем чертям! Что вы ко мне привязались?

— Скрипка? — рассеяно переспросил мужчина. — Ах да! Вообще-то правильнее это назвать неким артефактом… — Мужчина осекся, поняв, что сказал лишнее. Прокашлявшись, он продолжил: — Его предыдущий владелец… скажем так, остался мне должен. Я с превеликим удовольствием поболтал бы с ним о том о сем, задал бы ему пару-тройку вопросов… — Мужчина покосился на человека, сгорбившегося около костра. — Однажды, давно, этот замечательный предмет уже попадал мне в руки, но обстоятельства, имевшие место быть… — Он опять сделал паузу. — Допустим, я его выиграл. Скрипка моя. Но она чертовски привязчива ко всем, кто берет ее в руки. К тому же вы все лишние свидетели. Ты меня понимаешь?