Леонид Влодавец - Призраки бездонного озера

Так или иначе, но Женька был готов поверить в то, что ему предстоит сразиться с Водяным-Лиходеем, Болотным Бесом и Духом Прорвы. Последний тут, как видно, был главным и основным чудищем. Конечно, силы Женьке теперь должно было хватить, но он справедливо полагал, что против всех этих типов одной силы мало, нужно и какое-то колдовство знать. По крайней мере, в сказках, которые Женька читал, требовалось, например, Кащееву смерть раздобыть, или там воду живую и мертвую, или меч-кладенец, на худой конец. Правда, какой-то меч у Женьки уже имелся, но кладенец он или просто единица холодного оружия — неизвестно.

Но просто так стоять и размышлять без конца было занятием бессмысленным и даже вредным. Ведь надо обязательно победить всю нечистую силу до рассвета! А до него, поди, не так долго и осталось. Скоро уже и Болотница-Охотница поменяет свое обличье и превратится в самую злую и вредную из трех ипостасей заколдованной тетки — Лихоманщицу-Обманщицу. От той никакой помощи не будет — только пакости одни.

В общем, Женька смело пошел вперед по серебристой дорожке, держа наготове обнаженный меч и внимательно поглядывая по сторонам на черную, едва заметную в ночи воду озера — не подплывает ли откуда-нибудь Водяной-Лиходей. По идее, он должен был первым появиться. Хорошо еще, что от меча, доспехов и щита исходило оранжево-красноватое сияние, да и дорожка светилась помаленьку, а то и вовсе ничего бы не рассмотреть.

Дорожка, как уже говорилось, извивалась над поверхностью озера, как лента серпантина. Она такие извивы и загогулины выписывала, что только держись! То вроде шла прямо, потом поворачивала влево, делала небольшой полукруг и уходила вправо. В некоторых местах извивы этого серпантина до того сближались, что казалось, можно сократить путь, перепрыгнув с витка на виток.

Но Женька все-таки пока не торопился делать эти прыжки. Потому что помнил: с тропы нельзя сходить ни на шаг. В том случае, если б он случайно недопрыгнул, его ждала бы лютая смерть. Кроме того, неизвестно, что получилось бы и в том случае, если б ему и впрямь удалось благополучно перескочить. Тут ведь не он правила игры устанавливал…

Поэтому поначалу Женька старательно проходил по всем изгибам и извивам дорожки, хотя местами для того, чтобы сократить путь, не надо было даже прыгать, а можно было просто перешагнуть через двадцать-тридцать сантиметров пустого пространства. Но потом он начал соображать: не иначе как эти самые извивы дорожки специально предназначены для того, чтоб удлинить его путь! Ведь время-то работает на нечистую силу! По прямой до тех же самых камышей — не больше трехсот метров, то есть расстояние, которое Женька в Москве каждое утро проходил от дома до школы не больше чем за пять минут, даже если шел очень спокойным шагом и разговаривал с кем-нибудь из приятелей. А со всеми этими поворотами-зигзагами получалось, наверно, почти три километра, то есть расстояние в десять раз большее, которое Женьке пришлось бы почти целый час преодолевать. Мало того, что за это время Болотницу сменит Лихоманщица-Обманщица, так и вовсе времени не останется на то, чтоб сразу трех монстров одолеть!

Так что Женька решил рискнуть. Выбрал место, где дорожка, уводившая влево, почти соприкасалась со своим продолжением, идущим вправо, и перешагнул через узенький зазор. Ничего плохого не случилось. Тогда Женька осмелел и перешагнул дальше, на следующий участок серебристого серпантина. Тоже ничего не стряслось, хотя расстояние было заметно пошире. После этого Женька подумал, что вполне сумеет перепрыгнуть через метровый промежуток между дорожками. Оттолкнулся, оторвал обе ноги от серебристой дорожки и…

Внезапно откуда-то из-под воды быстрее молнии взвилось нечто огромное, черное, склизкое. Нет, это была не змея, как на секунду подумалось Женьке, а осьминожье щупальце!

Щупальце молниеносно обвило Женькин левый сапог, и если б этот сапог сидел на ноге покрепче — наверняка бы сдернуло незадачливого «Иван-Царевича» в воду! Но сапоги были Женьке великоваты — небось, их на более взрослых царевичей шили! — а потому щупальце утянуло под воду только сапог, а сам Женька благополучно перелетел промежуток между дорожками и плюхнулся животом на серебристую ленту. При этом щит слетел у него с левой руки и бултыхнулся в озеро, шлем тоже свалился с головы и утонул, но меч Женька все-таки не выпустил. Обе ноги, и босая, и обутая, однако, болтались над водой, откуда исходила угроза. Левой рукой Женька судорожно уцепился за край серебристой дорожки и попытался встать, но в этот момент холодное и омерзительно-скользкое щупальце обвилось уже вокруг его босой ноги, и присоски накрепко припиявились к коже.