Юрий Коваль: Пять похищенных монахов. Приключения Васи Куролесова

— Монах доброкачественный, — пояснил Похититель.

Разгильдяй сомнительно покачал головой, присел на корточки и ткнул пальцем сквозь прутья садка.

— У кого украл? — тихо спросил он.

Похититель вздрогнул, но тут же понял, что перед ним человек очень опытный, бояться нечего.

— Далеко отсюда, в Вышнем Волочке. Крылья подрежешь, подержишь месячишка, а там — выпускай.

— Беру по трояку.

— С тебя — пятнадцать, — согласился Похититель.

— Подставляй лапу, — сказал разгильдяй.

Похититель подставил лапу, на ладонь его лег небольшой и круглый, похожий на монету, серебряный предмет. Это была железнодорожная пуговица.

В первую секунду Похититель не узнал ее, но вдруг дрожь и холод схватили его за плечи. Сжав пуговицу, он запустил ее прямо в нос покупателю-разгильдяю и, забыв про монахов, бросился бежать.

Виляя вправо-влево, он продрался через толпу, проскочил в задние ворота рынка и мимо кармановского мостика, тира «Волшебный стрелок» выскочил на шоссе и побежал вон из города Карманова.

Слезы текли по щекам Похитителевым и блестели на солнце.

Километров десять отмахал он от Карманова и теперь, задыхаясь, сидел в придорожной канаве, глядел на автомобили, которые проносились мимо, и плакал.

«Неужели я попался? — думал он и с дрожью вспоминал разгильдяйского покупателя, в котором сам черт не разобрал бы работника милиции. — Нет, нет, не может быть! Про телевизоры никому ничего не известно. Наверно, я попался только по голубиной линии, а по телевизионной все пока в порядке».

Похититель успокаивал себя, но успокоиться не мог. Слезы текли из глаз его непрерывным потоком, и в солнечном свете казалось, что лицо Похитителя усыпано драгоценными каменьями. Скосив глаза, пытался он рассмотреть свои слезы. Потом достал из кармана зеркальце и, увидев утомленное лицо с черными кругами под глазами, зарыдал еще сильней.

Одна слеза долго висела на кончике его носа, а повисев, отпала наподобие капли из водопроводного крана. На ее месте возникла новая, похожая на хрустальную подвеску из люстры Большого театра. Она упала на лист подорожника и разлетелась вдребезги.

«Надо начинать новую жизнь, — думал Похититель. — Поступлю на работу, как все люди, буду иногда кататься на лыжах. А телевизоры верну владельцам. Вот, скажу, было дело, крал, а теперь возвращаю, потому что решил начать новую жизнь. Вот будет здорово! Может, даже в газетах про меня напишут статью под названием „Золотой человек“. Пускай бы эта статья так начиналась: „У этого человека самое главное — душа. Она у него — золотая. Да, он был вором, но воровали его талантливые руки, а душа рвалась им помешать. Руки и душа вступили в борьбу, и вот наконец душа победила и направила руки на служение общему делу. Так да здравствует душа, и да здравствуют руки, и да здравствует же общее наше дело!“»

Прикрыв глаза, Похититель ясно различал газетную страницу, на которой напечатана статья, читал ее с горькой радостью и плакал, чувствуя, как в груди его золотится душа, а в карманах тяжело лежат талантливые руки.

«Надо, надо, — думал он. Надо начинать новую жизнь. И для начала — брошу воровать. Но, конечно, не сразу брошу, а постепенно. Сразу никто ничего не бросает. Даже курить и то бросают не сразу. Брошу воровать голубей, а телевизоры пока еще буду. Но немного. Раз в неделю. Этого мне пока хватит. Потом — раз в месяц, а то сразу отвыкнуть трудно. Все-таки телевизор — приятная вещь, включишь и глядишь. Да и для будущей книги о преступных деяниях надо набрать побольше материала».

Все эти мысли слегка успокоили Похитителя, он отер слезы, выскочил из канавы на шоссе.

Вернувшись в этот день домой, Похититель достал «Краткую опись» и записал:

«Сегодня пережил тяжелое душевное потрясение. Температура моего тела — 37 и 2. Решить взять в руки штурвал своей жизни и начать новую, совсем новую жизнь, потому что влачить старую больше нету сил».

Наш двор — колодец. И в колодце этом рано начинался вечер, потому что солнечные лучи не могли проникнуть внутрь двора. Они натыкались на пятиэтажные стены, и только буфет, стоящий на крыше, да верхушка американского клена были освещены.