Юрий Коваль - Промах гражданина Лошакова (с иллюстрациями)

Наевшись, Лошаков всегда обнаглевал до безумия.

— Смотри, свисток! — кричал он Зябликову с другой стороны бильярда. — Смотри, блокнот кооператора! Сейчас я ударю и с твоей, с позволения сказать, «головы» посыплется прах! Только попрошу над бильярдом не сорить. Отойди в угол, к урне и сыпь прах там.

Так разговаривал гражданин Лошаков, обходя бильярдный стол со всех сторон, а бить по шару он никак не собирался. Наконец, всё-таки приложился, прицелился основательно, вздохнул и сказал:

— Нет, не могу. Стыдно играть против такого млекопитающего настоящим кием. Дайте мне половую щётку.

И он схватил половую щётку, стоящую у стены, приложился и вмазал — и шар влетел в лузу.

Дикий рёв раздался в бильярдной, и под этот рёв Лошаков загнал щёткою в лузы ещё два шара.

Зябликов омертвел.

— Не знаю, чем дальше бить, — жаловался Лошаков ревущим и стонущим зрителям. — Даже играть щёткой против этого паразита — роскошь. Дайте мне стул и оторвите от него ножку. Буду играть ножкой стула. Впрочем, не отрывайте, я буду играть цельным стулом.

И он взял стул и стал прикладываться к шару стулом.

— Ножки уж больно кривые, — рассказывал он зрителям. — А ничего не поделаешь, против этого натюрморда надо играть кривым предметом. Сейчас ударю, только пускай он снова скажет «дорогой сэр».

— Не скажу, — сжав зубы, пробормотал Зябликов. — Игра аннулирована!

— Э, нет, нет! — заорало общество, из которого Зябликов повынимал в своё время немало трёхрублёвок. — Сдался! Сдался!

— Если сдался — деньги мои! — сказал Лошаков. — А если играешь, говори «сэра». У, какие глаза! Как помоями налиты! Говори!

— Я не сдался, дорогой сэр, — сказал Зябликов. — Бейте!

— Сейчас вдарю! Вдарю стулом по твоим трёхрублёвым нервам! У тебя ведь и вся душа стоит три рубля! Не больше, никак не больше! Бью по трём рублям! Играю свояка!

С огромным стулом на плече Лошаков прицеливался особенно тщательно, да и шар-то был трудный, свояк.

— Тишина в павильоне, — приказал Лошаков. — Я готов! Замрите! Мотор!

Все замерли, и Лошаков легко катнул стулом шары. Шар с номером на боку 13 повлёкся по зелёному сукну, стукнулся об шар с номером 8, отскочил от него и медленно провалился в лузу, где лежала лошаковская сторублёвка.

Обвал воплей рухнул в бильярдной. Шара, забитого стулом, кармановцы ещё не видывали. Они кинулись обнимать Лошакова, тискали его и целовали, требовали автограф, приглашали в театр. Многие просили подержаться за стул. Трогать понапрасну победный стул гражданин не позволил, сел на него, успокаивающе замахал ладонью:

— Должен передохнуть… нервное перенапряжение… Чем играть дальше — вот вопрос. Нет ли у кого зубной щётки?! Или урной попробовать? Дайте урну!

В этот момент триумфа и славы на плечо гражданина Лошакова легла тяжёлая и властная рука и послышался хриплый стальной голос:

— Урны не надо! Ваши документы!

— Когда же? — спросила Шурочка. Она прижимала к груди эмалированный бак с огурцами и глядела на Васю.

— Чего когда?

— Когда полюбил?

— Да пока ты ползала взад-вперёд. Нахлынуло.

— Тогда ползём вон туда, — сказала Шурочка, и, толкая перед собой бак с огурцами, она поползла на четвереньках в ту сторону, где бурьян был погуще.

Вася тронулся за ней. Вставать на ноги, подниматься во весь рост было неловко. Влюблённые, казалось им, должны ползти. Забравшись в глубину бурьяна, девушка оглянулась.

— А я что тебе, понравилась, да? Хочешь огурца?

— Очень понравилась. Хочу.

— И ты мне понравился, — сказала Шурочка, выбирая огурец поукропистей. — Потом понравился, когда я выползла назад с баком. Ты так жутко на меня глядел.

Вася и сейчас глядел на неё самым неожиданным образом, и Шурочка глядела в ответ, а в воздухе над ними что-то происходило, что-то шевелилось, возникали какие-то запахи и дуновения, какая-то пыль, отблески и дрожь. Всё это, взятое вместе, постепенно складывалось в небольшое облако, которое всё расширялось, расширялось. Скоро это было уже совершенно круглое облако, которое имело полтора метра в диаметре. Это было облако взаимной любви, которое и колебалось над бурьяном.

Когда облако окончательно сформировалось, Шурочка достала из бака ещё один огурец, обдула его, обтёрла, кокетливо поцеловала этот огурец и, хихикнув, протянула Васе. Куролесов схватил огурец, бешено откусил с хрустом, прожевал, проглотил и, чувствуя, что становится круглым болваном, поцеловал огрызок огурца и передал через бак даме.