Елена Усачева - Ночь восставших мертвецов

Илька протянул руку и вдруг с ужасом понял, что все видит, хотя вокруг стоит все та же кромешная темнота.

Абсолютная темень, какая бывает в замкнутых пространствах.

Он же видит все так четко, словно в комнате включили свет.

Илька бросился обратно к входной двери, решив, что кто-то неслышно вошел в подсобку, включил свет, и теперь Шагунову грозит неминуемая гибель.

Но в крошечной комнате никого не было. Входная дверь как захлопнулась, когда Илька входил, так и оставалась закрытой. Голая лампочка на толстом шнуре под потолком не горела.

Илька же так хорошо все видел, что мог даже сказать, какие цветочки изображены на линолеуме пола.

Мелкие. Сиреневые.

А еще он слышал, как по улице неспешным шагом двигался человек. Мужчина обогнул дом, поднялся на пять ступенек крыльца, пошарил под дверью. Звякнул снимаемый с магнита ключ.

Шагунов заметался по крошечной подсобке. От ужаса неминуемого разоблачения комнатка ему показалась еще меньше, чем была на самом деле.

Ключ вошел в замок.

Какого лешего его понесло в этот магазин? Отсиделся бы дома! Там его никто не достал бы! Нет! Побежал искать на свою голову очередные приключения. Прав был Ник Саныч. Дурная Илькина голова его рукам и ногам никогда покоя не даст.

Щелкнул замок.

Илька зажмурился.

А когда открыл глаза, вокруг снова была кромешная темнота.

От ужаса Шагунов свалился на пол и чуть не завопил.

Дверь открылась. В подсобку ворвался свет с улицы. Человек на пороге стоял, нагнувшись, прикрепляя ключ обратно. Этой секундной заминки Ильке хватило, чтобы на четвереньках заползти под стол, прихватив с собой со стула телогрейку.

Человек щелкнул выключателем и переступил порог.

В дверь со стороны магазина постучали.

Илька в ужасе разглядывал блестящие ботинки на ногах вошедшего и изо всех сил крепился, чтобы не завыть от страха.

Стук повторился.

Вошедший человек стоял около стола, шурша конвертами.

— Иду, иду, — недовольно проворчал он, и Илька узнал голос продавца. Того самого, пять минут назад подошедшего к магазину.

Продавец долго возился с замком, наконец раздался щелчок, и внутренняя дверь открылась.

— Это глупость запирать меня изнутри, — проворчал до боли знакомый глухой голос. — Как будто кто-то специально полезет сюда.

— Надо быть осторожным. — Продавец вернулся к столу, и Илька перестал дышать. — Пока все идет нормально. И мне бы не хотелось, чтобы какая-нибудь мелочь нам помешала. Ну, что?

Старик сбросил со стула тряпье, ногой задвинул подальше под стол, чуть не задев спрятавшегося там Ильку, и наконец уселся.

— Не забывай, что я мастер, — промурлыкал старик. — У меня не бывает случайностей. Мальчишку мы подобрали что надо. Как он легко купился на мой фокус!

— Рано радуешься. — Обладатель блестящих ботинок стал мерить шагами подсобку. — Мы еще не имеем ничего из того, что давно хотелось бы иметь. Где пергаменты? Ты обещал, что у нас их будет много! А потом мне кажется, что мальчишки о чем-то догадываются. В любую минуту они могут соскочить с крючка.

— Подожди! — По столу чем-то ударили. Шагунову показалось, что стучат по его голове. — Прошло всего два дня. Парень проглотил наживку, стащил пергамент. Куклу я его мамочке подсунул. Кукла привела их на кладбище к нужной могиле. Ваня снова с нами. Пергамент поделили. Ваня будет вынужден сделать новый, на половине кукла долго не протянет. Материала у него для этого — трое мальчишек. Кожи хоть отбавляй. Осталось всех собрать вместе — Ваню, куклу и этих пацанов. Я уже попытался их соединить на кладбище. Замечательное место. Вот где можно было легко провести обряд. Но им помешали. Ничего, наше время еще придет. Кукла почувствовала запах крови. Она теперь за одним из этих мальчишек будет ходить, как привязанная, пока не получит то, что хочет. А где кукла, там и Ваня. Она его главное детище, он для нее что угодно сделает. Понадобятся пергаменты, он их будет штамповать по десятку в день.

Старик снова постучал чем-то по столу, а потом на Ильку обрушилось мелкое противное хихиканье.

— До сих пор не понимаю, зачем ты убил Ивана. — Продавец продолжал мерить комнату шагами. — Вдвоем вы так хорошо работали.

Старик нервно побарабанил пальцами по крышке стола. Шагунову на секунду показалось, что сердце у него бьется в таком же нервном ритме, и когда старик перестанет барабанить, сердце его тоже остановится.

— Понимаешь… — Ритм постукивания чуть изменился. — Он хотел не совсем того, что хотел я. Он хотел доделать свою куклу, дать ей глаза и подарить волшебный пергамент. Я же хотел сделать миллион кукол и подчинить себе мир. А потом, убил его не я. Его убила сама кукла. Это закон природы, бунт против создателя. Я долгих десять лет искал пергамент. И чуть ли не столько же придумывал, как мне добиться своего. Если бы я сам оживил куклу, она бы и меня убила. А теперь у нас есть посредник. И даже не один. На этих мальчишек падет гнев куклы и воскресшего Ивана. У них Иван раздобудет для куклы глаза, а себе возьмет все остальное. Нам же останется собирать сливки.