Алексей Гавриленко: Синие лыжи с белой полосой

А вот вчера был, наоборот, удачный день. Утром Славка задержался у зеркала в коридоре — пришлось взглянуть на себя с удовольствием. Уж больно куртка хороша. А если кто-то не знает, скажу — именно с нее и начинается зима в нашем городе. Так установила Славкина бабушка. Конечно, сама-то зимушка-зима не знала про это правило, но в тот год, если честно, она вообще забыла про всякие правила и приличия. Очень она задерживалась.

Накануне вчерашнего удачного дня все было как всегда. Как и обычно по вечерам, они с бабушкой сидели возле телевизора.

— Ты, надеюсь, уже сделал уроки, друг сердечный? — спросила бабушка своим особенным, немного грубым голосом. Если бы вы его услышали, никогда бы уже не перепутали.

Однажды Славка даже сказал ей: «Ба! У тебя голос — как у Волка из мультика». «Мне бы еще зубы такие же, — ответила она. — Тогда бы я тебя точно съела за твои проделки».

Бабушка умела разговаривать с ним, как с равным. Правда, несколько фамильярно, это, кто не знает, — как бы запросто, и даже порой с подковырками. Только вы не подумайте, она со Славкой не сюсюкалась, как с маленьким. Даже если и подшучивала.

— Нам же не задают еще на дом! Забыла, что ли? Зоя Михайловна говорит, что мы будем делать домашнее задание только с третьей четверти.

— Ну-ну. Хорошо, если будете… молодой человек, — с некоторым сомнением проговорила бабушка, меняя очки и усаживаясь поудобнее перед экраном.

— Лучше бы нам уже сейчас задавали, а то рисуем всякую ерунду — лопатки, цветочки, буквы разучиваем, как в детском садике… — ворчливо рассуждает внук. Как будто это не он всего каких-нибудь полгода назад ходил в детсад за ручку с бабушкой.

— Так, Вячеслав, теперь, будь любезен, помолчи. Уже начинается…

Раздались знакомые позывные новостей. Для Славки это означает всегда одно и то же — скоро спать. Программа «Время» в его жизни была всегда. Это как старый шкаф, скрип дивана и огромный круглый стол в центре комнаты. Сейчас можно делать все, что вздумается: бабушка, не отрываясь, смотрит всякую непонятную чепуху по телику, как будто там показывают захватывающие мультики. Главное — не шуметь. А что можно делать без шума, когда тебе всего семь с половиной лет? Поэтому и приходится вместе с бабушкой смотреть на занудных взрослых. Но, правда, есть в конце этого дурацкого «Времени» кое-что интересное — его любимый спорт. Бабушка его почему-то никогда не смотрит. Так было не всегда, когда-то она даже была страстной болельщицей, но в последние годы она не может видеть все эти игры с мячом и шайбой, все эти задорные соревнования наперегонки. Почему? Это вы узнаете чуть попозже.

— Иди, твой хохей начинается! — говорит она, вставая и демонстративно отворачиваясь от телевизора. Зимой и летом называет она спортивные новости этим словом. Что бы там ни показывали.

— Хоккей, баба! — весело поправляет ее Славка.

Это такая игра. Не с шайбой, а с бабушкой. Она, конечно, знает, как правильно произносится, а тем более пишется слово «хоккей». Она же самая лучшая стенографистка в городе. Вы, разумеется, думаете: такой профессии не осталось уже. Вот вы и ошибаетесь. Бабушка работает до сих пор. Правда, их, стенографисток, осталось в городе немного, но все они трудятся не где попало, а в Академии наук. Она успевает записывать все, что говорят самые умные ученые. Это, скажу, не просто, некоторые, например, пишут очень медленно, а бабушка очень-очень быстро. На каких-то таинственных «защитах». Она, видимо, самый лучший защитник в команде. Ей даже подарили компьютер, на котором она перепечатывает все, что записала со слов профессоров и академиков.

Тихо-тихо шуршат кнопки компьютера по вечерам, на каждой из них — по букве. Бабушкины пальцы стремительно летают по клавиатуре — клик-клик-клик, а настенные часы вторят им — тик-тик-тик, и от этого в комнате наступает особая тишина, уж очень какая-то тихая. Это-то и не нравится Славке. Треск старой пишущей машинки, под который он засыпал и просыпался всю свою жизнь, для него как колыбельная песня. Иногда он даже просит бабушку попечатать просто так. И она охотно расчехляет свой старый «Рейнметалл» и выстукивает на нем письмо для Вячеслава. Может быть, поэтому Славка и научился читать раньше всех во дворе. Раньше Мишки и даже Эльки.

Вся крохотная комната, в которой они живут вдвоем с бабушкой, увешана грамотами и дипломами, а в старом серванте, в его стеклянной глубине, стоят самые дорогие Славкиному сердцу вещи. Это не какие-нибудь вазы, как однажды их назвала Элька, это — спортивные кубки, которые выдаются только чемпионам. Их когда-то получала Славкина мама. А Славкин папа был ее тренером. Только это было очень-очень давно.