Анелюс Маркявичюс: Призраки подземелья

Со всех сторон посыпались вопросы:

— Как кончилось? Что с этим катехизисом случилось?

Учитель, улыбаясь, смотрел на них, вдруг загоревшихся, нетерпеливых, и разводил руками:

— Ну как я теперь вам всем сразу буду отвечать? Лучше прочтем. А вопросы друг другу будем задавать потом.

Он взял со стола стопку свежеисписанных листов.

— На чем мы остановились? — по привычке, словно на уроке, спросил учитель.

— Отца Хауста выбросили из кареты, — сказал Костас.

— Он потерял сознание, — добавил Ромас.

Учитель нашел это место в рукописи:

— «…Я был без сознания и лишь потом узнал, что отцы иезуиты нашли меня там и доставили в обитель. Едва придя в себя, я велел призвать отца провинциала и рассказал, что в подземелье выломана стена, опасность грозит сокровищам ордена.

Волею божьей и благодаря доброму аптекарю Антонию через три месяца я снова был здоров. За заслуги в спасении имущества ордена и за муки, вынесенные от еретиков, меня перевели в цензоры [20] Це́нзор — здесь: священник, занимающий высокий пост в ордене иезуитов. и вручили золотой крестик. Я был возвышен, награжден, однако дьявол, враг человеческий, не давал мне покоя. Иногда ночью во сне я слышал звяканье. Я знал, кто звякает, и мое тело замирало от страха. Звяканье все приближалось, и являлся белый призрак с золотым окладом в одной руке, с серебряной чашей пылающего яда в другой. «Бери!» — показывал он оклад. Я протягивал руку. Но призрак вместо оклада подсовывал мне чашу с ядом. Я просыпался смертельно испуганным и боялся заснуть.

И тут свернул я, нечестивец, на тропу греха. Вместо того чтобы покаяться во всем отцу исповеднику, получить отпущение за свой тяжкий грех, я разыскал гадалку и, словно некий идолопоклонник, слушал толкования и гадания этой ведьмы.

Она посоветовала мне снова заполучить в руки потерянную вещь: тогда, мол, видения прекратятся. Суета, эта земная суета — проклятая жадность, — всегда преследовала меня. Я и сам жаждал обрести силой отторгнутое у меня сокровище, однако не знал даже, где оно. Долго мучился, но тщетно. А потом во дворце Радвилы я отыскал нужного человека. За небольшое вознаграждение он согласился доносить мне обо всем, что творится в доме вельможи. Этот человек однажды тайно мне сообщил, что во время одного пиршества войт [21] Войт — староста. доктор Саби́на, увидев украшенный орнаментом оклад, искусно унизанный бриллиантами с жемчужиной в центре, весьма им прельстился. Радвила, это почуяв и желая его склонить на свою сторону, тот оклад ему подарил.

Сначала войт вместе с другими своими драгоценностями держал его в подвалах магистрата, в железном сундуке, вместе с городской казной и ценностями. Но когда был отстроен ему новый дом на Монетной улице, перенес туда все свои драгоценности и вместе с ними мой оклад. Об этом рассказал мне его садовник Ану́прий, знавший о каждом шаге войта. Я задумался, как вернуть себе оклад, и стал подговаривать Ануприя помочь мне. Он был жаден, но хитер и вначале никак не соглашался. Я понемногу увеличивал предлагавшееся ему вознаграждение, и после долгого торга мы с ним поладили.

Однажды ночью, когда войт был в гостях, в его новом доме вспыхнул пожар. Слуги могли бы погасить его быстро, однако кто-то заткнул трубу водопровода. Когда деревянную трубу разбили, было уже слишком поздно. Дом пылал. Искры и горящие головни подожгли соседние дома. Сбежавшиеся горожане стали гасить пожар, но в колодце Рудни́нкай вода быстро иссякла, а отцы доминиканцы из монастыря Виндряй воды даром не хотели давать. Посланцы магистрата начали вести торг с монахами. Те потребовали за воду пуд перца. Но когда перец принесли, он оказался сырым, и монахи его не взяли. Пришлось идти его менять. Пока договаривались и носили перец, вся северная часть города — двести домов и костел Святого Иосифа — сгорела.

Ануприй не показывался. Встретил я его только через неделю и потребовал, что мне надлежит. Но он сказал, что оклада того не нашел: видно, был он в другом месте спрятан и сгорел. Я пригрозил, но он все равно отпирался. Тогда по городу пошли слухи, что дом войта нарочно поджег садовник Ануприй, желая похитить его богатство. Слухи дошли до магистрата, и Ануприя взяли под стражу. Под пыткой он вину отрицал. Даже когда в саду под яблонями были найдены зарытые сокровища войта, и тогда не признался. Но все равно его приговорили к смерти через отсечение головы.

В день казни, как только часы магистрата пробили девять, к площади перед магистратом стали собираться люди.