Анелюс Маркявичюс - Призраки подземелья

Уже темнело. На перекрестке Зигмас и Симас остановились.

— Так мы, Ромас, наверное, пойдем домой.

Они хотели, чтобы и их пригласили.

— Почему домой, пошли вместе, посмотрим и вернемся, — уговаривал Ромас.

Однако незнакомец молчал, и ребята хоть и неохотно, но все-таки повернули к своим домам.

Ромас остался один на один с незнакомцем. Не так уж близко он жил, как говорил. Они прошли одну улицу, потом другую, уже свернули в путаницу уличек Старого города, и все еще не видно было конца. Наконец незнакомец остановился у каких-то ворот.

— Зайдем сюда!

И в это время Ромас заметил идущего к ним толстяка фотографа, которого он на днях видел возле школы. Неожиданное появление фотографа вызвало у него смутное подозрение. Ромас нерешительно остановился.

— Идем, идем! — сказал незнакомец, беря мальчика за локоть.

Это движение сразу вселило в Ромаса тревогу. Он отступил на шаг.

— Ну, чего ты боишься? — нагнулся к нему кривоплечий, собираясь снова взять его за руку.

Ромас отскочил.

— Вот глупый! Укушу я тебя, что ли? — захохотал незнакомец, опять приближаясь.

Тут Ромас увидел, что толстяк крадется по краю тротуара, явно желая зайти ему за спину. Мальчик бросился в сторону.

— Стой! Стой! Не будь дураком! — погнался за ним толстяк.

Но Ромас не остановился и нырнул в уличку Старого города.

Он перевел дух, лишь когда достиг своего квартала и никакой опасности, конечно, уже не было.

Ромас был уже дома, но это странное происшествие не давало ему покоя. Чего хотят эти люди? Что он им сделал?

«Уж не их ли работа и эти письма? — подумал он. — Хорошо, что я не попал тогда на свидание. Просто повезло, что встретил Юсте, а то бы поймали!»

Но почему все-таки они хотят его поймать?

На следующее утро Ромас был у Симаса и рассказал ему о вчерашнем приключении. Тут и Симас кое-что вспомнил.

Это было в тот день, когда Ромас и Костас приметили фотографа у выхода из парка. Приятели свернули в переулок, а Симас, Йонас и Зигмас пошли дальше, оживленно обсуждая предполагаемые результаты баскетбольного первенства. Вдруг рядом с ними оказался толстяк с фотоаппаратом на шее. Симасу показалось, что он где-то видел его. Толстяк воскликнул:

— Детки, детки, не торопитесь, я вас сниму!

Они замедлили шаг, а он, пятясь, бросился в сторону, прищурился, целясь фотоаппаратом.

— Еще раз! — щелкнув затвором, воскликнул он и сфотографировал их сбоку.

— Какой фон, какой фон — новые здания и старые пожелтевшие клены! — тараторил он, подскочив к ребятам. — Будут великолепные снимки!

— А мы их получим? — спросил кто-то.

— Хотите?

— Конечно, хотим, конечно! — воскликнули они.

— Хорошо! — Толстяк даже подпрыгнул на месте. — Получите все. Ты, ты, ты! — поочередно тыкал он в них пальцем. — Даром отдам, платить не нужно.

— А куда зайти за снимками? — сразу же заинтересовались ребята.

Толстяк смотрел на них и, словно выбирая, кто из друзей больше достоин, переминался на месте.

— Я ему принесу! — вдруг ткнул он пальцем в Симаса. — Где живешь?

Симас сказал адрес.

Толстяк внезапно повернулся и, ничего больше не сказав, ушел, вернее, укатился вниз по улице.

— Вот это повезло! Без денег сфотографировались!

— И еще сам снимки принесет!

— С доставкой на дом!

Они весело смеялись над фотографом. Ну и чудак: старый, толстый, а ведет себя, будто мальчишка, которому только что подарили аппарат и он не знает, кого бы снять.

Фотограф принес снимки к Баублисам в субботу после обеда. В саду его встретил отец — Баублис-старший, служащий министерства. Это был полный, добродушный, веселого нрава человек. В жизни у него было две страсти: футбол (он не пропускал ни одного матча) и… шашки. Если только попадался подходящий партнер, он мог просидеть за доской до утра. Поэтому повсюду его окружали коробки с шашками. Шашки можно было найти в саду в беседке, не меньше трех комплектов дома, были они и на службе — в самом верхнем ящике его стола.

Едва Баублис увидел фотографа, он тут же решил, что может обзавестись новым партнером, и без долгих церемоний предложил:

— Может быть, сыграем партию в шашки?

Клапас не отказался.

Баублис проворно расставил шашки на столе, потом зажал в обеих руках по кругляшу:

— Выбирайте, уважаемый.

Клапас показал на правую руку. Ему достались черные. Баублис двинул крайнюю шашку, и игра началась.

Оба стояли, потому что стульев возле столика не было. Баублис никогда сам не садился и не усаживал партнера, разве что попадется какой-нибудь пожилой человек. Когда стоишь, утверждал он, лучше работает голова.