Анатолий Костецкий - Суперклей Христофора Тюлькина, или «Вы разоблачены — сдавайтесь!»

И вот наступил понедельник. Лукерья Лукинична решила устроить день стирки. С утра она замочила бельё и, пока оно откисало, приготовило обед, посмотрела по телевизору повтор очередной серии телефильма «Следствие ведут знатоки» и прополола на огороде картошку. Теперь можно было браться и за белье.

Она раскрыла ящик с надписью «Бытовая химия» — и прикипела к месту! Ящик был почти пустой!.. Лукерья Лукинична побежала за спасительной тетрадкой, хотя прекрасно помнила, что должно быть в ящике: ведь только вчера она обновила свои запасы.

Не доставало многих вещей: стирального порошка, мастики для паркета, четырех пачек соды, аэрозоля с эмалевой краской и — снова же таки! — бутылочки с клеем «Марс»!

Но этот раз Лукерья Лукинична не стала молчать. Она заглянула в комнату, где Сидор Силович, лежа на диване, читал газету, и закричала:

— Сидор, беда!

Тот неохотно отложил газету, медленно поднялся с дивана, всунул ноги в тапочки, с как всегда примятыми задниками, сладко потянулся и наконец спросил:

— Где беда, какая беда?

— Там, на кухне! — испуганно оглянулась Лукерья Лукинична и поведала мужу о странной пропаже.

— Тю, — махнул рукою Сидор Силович, когда жена окончила, — вот выдумала! Сама, наверно, куда-то все задевала, а теперь паникуешь.

— Я не паникую, — обиделась жена. — Вот посмотри сам! — И протянула мужу тетрадь.

Сидор Силович внимательно проверил записи и только головою покачал.

— Слушай! — посмотрел он вдруг на понуренную супругу. — А давай сделаем так: снова купим всё и поставим в ящик. Только в коробке со стиральным порошком проковыряем небольшую дырочку. И если снова утащат порошок, он будет сыпаться через отверстие, и мы увидим куда его понесут.

— Прекрасно! — воскликнула Лукерья Лукинична и на радостях, что у неё такой мудрый муж, звонко чмокнула его в колючую щеку.

Так они и сделали перед тем, как пойти на работу.

А на следующее утро Сидор Силович, как только проснулся и вышел на кухню, чтобы поставить чайник, — так и застыл с раскрытым ртом от зевоты: от шкафа с «Бытовой химией» бежала тоненькая дорожка белого стирального порошка и исчезала за порогом!

Сидор Силович, затаив дыхание, поманил пальцем жену, и они на цыпочках пошли по следу.

Белая полоска вывела их в сад, повилась немного между деревьев и спряталась под дверью старого сарая, который стоял в глубине сада, за домом.

Этим сараем они не пользовались уже года четыре — с последнего ремонта в доме. Тогда в сарай посносили всяческий домашний хлам, которого оказывается всегда много во время ремонта, и закрыли сарай на тяжеленный замок. Сидор Силович, честно говоря, даже не помнил, куда подевал от него ключ.

И вот сейчас они с женой стояли перед дверью сарая и недоуменно переводили взгляды с тоненькой струйки порошка на тяжелый ржавый замок.

Постояв так несколько долгих минут и почесав вволю затылок, наконец решительно ступил вперед, взялся за дверную ручку — и отскочил от неожиданности! Замок тихонько клацнул и упал на траву, а дверь с едва слышным скрипом открылась, открывая таинственную полутьму….

В это время ученик третьего «А» класса Христофор Тюлькин сидел на уроках и горько размышляя, что же ему сегодня делать.

Дело в том, что его вот уже месяц преследовал здоровяк-восьмиклассник по прозвищу Балбес. Он жил на той же улице, что и Христофор, и считался грозою всего квартала.

Балбес и правда был здоровяком, особенно в сравнении с худеньким, хрупким и лопоухим Христофором, очки которого всё время сползали с его маленького, словно кнопочка, носа. Балбес был не по годам высокий, выше на две головы Тюлькина, имел длинные, словно у обезьяны, руки, на которых буграми проступали мышцы. Да и вообще, его внешний вид производил гнетущее впечатление на всех окрестных мальчишек.

Христофор Тюлькин как-то сравнил Балбеса с неандертальцем. И хотя Балбес и понятия не имел кто это такой, он обиделся, — так что Христофор имел прекрасную возможность убедиться на собственном опыте, насколько тяжелы у Балбеса кулаки.

Хорошо, если бы этим и закончилось. Но Балбес был не из тех, кто легко прощает обиды. С тех пор для Христофора, как и для многих других мальчишек их квартала, он обложил данью: каждый месяц, в первый понедельник, Тюлькин должен приносить Балбесу рубль.

Таким вурдалаком Балбес стал только год назад, а почему — никто не мог объяснить. До сих пор он был вполне нормальным парнем: любил, как и все, погонять мяч, побороться во время перемены, ну, залезть к кому-то в сад… Но все это было, так сказать, невинное баловство. Но год назад Балбеса словно подменили. Если когда-то он мог заступиться за малыша, то теперь только угрожал младшим, вымогая под разными предлогами деньги, деньги и деньги! Ребята догадывались, что тут не обошлось без влияния Балбесовых приятелей, которые были старше его. Но доказать этого никто не мог.