Хелен Гилтроу: Расстояние

– Прости, – говорит он, но я все еще хватаю ртом воздух.

Словно он все это время был здесь, среди ухмыляющихся пластмассовых Санта-Клаусов и похожих на гармошку китайских новогодних драконов, лишь изменение фокуса явило его в поле моего зрения. А может, все происходило постепенно, как растет трава или оседает пыль: тень уплотнилась и приняла человеческий облик.

Ему сорок один. Рост метр восемьдесят с лишним. Поджарый и мускулистый, с телом атлета, привычного к бегу на длинные дистанции. Красивого костюма больше нет, на нем дешевая безликая одежда, на запястье ничем не примечательные часы. В глаза бросаются шрамы на выпирающих костяшках пальцев.

Как всегда, я замираю в ступоре.

– Хотел удостовериться, что ты одна, – говорит он тихо и вежливо. Невыраженные гласные выдают его северное происхождение; но только это и больше ничего.

Ты не должен был искать меня!

Вместо этого я произношу:

– Ты не позвонил, как обычно. – Странно, голос звучит спокойно.

– Позвонил. Мне ответил незнакомый мужчина.

– Он свой человек. Работает на меня.

Кивок и отведенный в сторону взгляд. Подальше от меня.

Что ему нужно? Два года назад подобные встречи означали, что ему требуются документы или информация для работы. Для этого люди связывались с Карлой: негласное получение информации, будь то путем подкупа, шантажа или просто кражи; преднамеренное уничтожение ее в случае проявления интереса правоохранительных органов; поддельные удостоверения личности.

Все не может быть так просто; только не после двух лет молчания. Впрочем, возможно, он тоже вышел из игры – возможно, пришел как человек, который…

– Расскажи мне о Программе, – просит он.

Еще несколько мгновений тишины. Я напряженно жду, но за этим вопросом ничего больше нет.

Это тюрьма, хотя и не похожая на все остальные; о том, где вы находитесь, напоминали лишь высокие стены и проволока.

Когда Йоханссон пропал два года назад, проекта еще не было. Проект появился после тюремных бунтов и был связан со спадом и всплеском преступности, переполненностью тюрем и сокращением бюджета… Пять тысяч осужденных были перевезены из переполненных тюрем в городок на окраине, опустошенный в связи с реконструкцией и экономическим спадом, и временно помещены под охрану частной фирмы. Временно, но это могло длиться годами. И был задуман эксперимент, он выглядел очень по-американски, создали даже сайт, расхваливающий выдвинутую теорию.

– И что за эксперимент? – спрашивает Йоханссон.

– Цель его – научить преступников жизни в обществе.

– В обществе других преступников?

– Верно.

Где он был? Что ему надо узнать? Впрочем, он всегда был человеком основательным и дотошным.

– И взамен они получают…

– Более широкие возможности и свободу в ограниченной охраняемой среде.

Ключи от своих комнат. Доступ к телевизору и газетам. Неограниченное количество свиданий с родными. Возможность самоуправления и создания советов, а также установления правил. Поддержку в получении образования, профессиональной подготовки, помощь при открытии собственного дела. К их услугам объекты здравоохранения, спортивные сооружения, даже ресторан.

– И они в безопасности? – спрашивает он, внимательно ее выслушав.

– Постоянное патрулирование вооруженной охраной для поддержания порядка и обеспечения безопасности всех жителей.

– Ты наизусть заучила?

– Все это есть в Интернете.

– Звучит слишком красиво, чтобы быть правдой.

– Но это возможно.

Год назад там произошел пожар, дым стоял до горизонта. Это едва не попало в газеты. Прошло лишь восемь месяцев с начала Программы. Мы делали вид, что такого места не существует. Но на самом деле оно есть. У людей «бессрочные» приговоры. Они могут только войти на территорию, но никогда не выйдут оттуда. За ними закрывается дверь, и о них все забывают.

– И кто эти люди? – спрашивает Йоханссон.

– В основном те, кто выбрал карьеру преступника. Воры, рэкетиры, сутенеры, торговцы наркотиками и людьми, убийцы… но не педофилы и не террористы. Насколько мне известно, по крайней мере.

– А психи?

– Официально нет: им нельзя доверить прием лекарств. А неофициально?… Дюжины, может, сотни. Все учатся быть законопослушными гражданами.

– Применение силы?

– А ты как думаешь? Чарли Росс находился там с самого открытия. Прибыл с первой партией. Через три месяца он умер. Не своей смертью.