Мария Спасская - Магическая трубка Конан Дойла

Дельфинья бухта. Наши дни. Лиза

Дельфинья бухта — поселок небольшой. Его обойдешь за пару часов, что я неоднократно и делала во время ежевечерних прогулок. Доехать от больницы, разместившейся в старом особняке рядом со зданием городской администрации, до набережной, где стоит мой дом, и подавно можно за считаные минуты. Такси тряслось и подпрыгивало на пыльной поселковой дороге, и вместе с ним тряслись и подпрыгивали мы с Кузьмой. Гном уселся на заднее сиденье рядом со своей ненаглядной Настей. Я пристроилась на переднем сиденье. Настя смотрела в окно и молча кусала губы. Полонский, обращаясь ко мне, сердито говорил:

— Лиза, я вам серьезно говорю! Зря только время теряете! Все равно будет по-моему. Вы ничтожество. Дух низшего порядка. Как вы сможете влиять на события? У вас нет ни воли, ни мужества. Вы всю жизнь прятали голову в песок, а теперь, после смерти, вдруг решили расправить крылья и полететь? Смешно, ей-богу! Говорю вам — не путайтесь под ногами! Все только усложняете! Вы даже не представляете себе, духи какой силы мне покровительствуют! Вы не можете не чувствовать силу моей энергетики. Как же неудачно вы врезались в забор! Если бы вы были живы, дело обстояло бы гораздо проще. Сидели бы себе дома и боялись высунуть нос на улицу. Но нет, вы умерли и вдруг обрели характер! Я подошел к вам только для того, чтобы вы не мешались под ногами. Мне казалось даже забавным — привлечь вас в качестве помощницы. Я же видел, что вы нацелились освобождать Гошу из лап похитителей, которых я же и подбил на этот поступок. Мне нужен был ваш мальчишка. Только привести его к вашему отцу должны были не мы с вами, а Ася. Но раз уж вы оказались замешаны в эту историю, то я решил все немного переиграть. Так сказать, изменить сценарий по ходу парохода. Признаться, я не думал, что парень вцепится в мою трубку, как клещ. Думал, покажет деду — и вернет.

— Он не станет ее возвращать. Для Гоши это трубка гнома. Его друга Скрута.

— Я не учел, что ваш сын дефективный. Это, конечно, доставляет дополнительные трудности. Но ничего. Мы с ними справимся. Ибо вы, Лиза, слабы и ничтожны, а я силен и могуч.

Твердая в своей решимости защитить Гошу, я не отвечала на оскорбительные выпады, наблюдая за тем, как машина, свернув на набережную, а с нее на узкую улочку, притормаживает у ворот графской усадьбы.

— Приехали, — буркнул татарин, демонстративно не глядя на пассажирку, протягивающую ему деньги.

Настя оставила купюру на заднем сиденье и, выставив вперед живот, выбралась из машины. Вдоль забора по-прежнему сидели торговки семечками и фруктами, точно не их товарку сбили на днях на этом самом месте. Отдыхающие — компаниями, парами и по одному — фланировали по мостовой. Некоторые из них облокачивались на перила и любовались потрясающим видом, открывающимся с набережной. Легкий ветер гнал по чистому небу редкие облачка, и белые барашки волн пробегали по морской глади. И где-то там, далеко-далеко, где море встречается с небом, слепил белизной глаза треугольник паруса. На разбитых на набережной клумбах каплями крови алели розы, и сладкий аромат их витал над Дельфиньей бухтой, заглушая запахи, доносившиеся из прибрежного ресторанчика.

Настя обогнула забор, приблизилась к воротам и позвонила. Несколько прохожих замедлили шаг и с любопытством воззрились на нее. В маленьком курортном местечке, где из развлечений только минералка, душ Шарко да вечерние танцы в кафешках, скучающие обитатели санаториев, взбодренные последними событиями, только и ждали продолжения драмы. Створка автоматических ворот, управляемая из дома, поползла в сторону, и Настя торопливо вошла на территорию усадьбы. Кузьма неотступно следовал за ней. Чуть приотстав, я замыкала шествие.

Медленно следуя переваливающейся утиной походкой по дорожке, ведущей от ворот к дому, Настя миновала лужайку, обогнула бассейн, в котором не осталось ни единого напоминания о вчерашнем кошмаре, и, шумно отдуваясь, поднялась по ступеням на крыльцо. Перед дверью стоял, сверкая прямоугольными очками и покачиваясь, Алекс, из-за спины которого хмуро взирал на мир Анатолий Граб. В руках мой вдовец держал ополовиненную бутылку виски и то и дело к ней прикладывался. Как только он убирал бутылку от губ, Толик склонялся к самому его уху и мстительно шептал:

— Пей, сволочь! Пей, пока не сдохнешь!

В очередной раз, с трудом оторвавшись от горлышка бутыли, Алекс обвел нас мутным взором и развязно проговорил: