Мария Спасская: Магическая трубка Конан Дойла

Застегнутый на все пуговицы Басаргин сверкал на друга очками из-под низко надвинутой на лоб зимней шапки, поправляя намотанный на шею шарф и несмело улыбаясь застенчивой улыбкой.

— Это дело надо бы отметить! — гудел на всю улицу Полонский. — Давай, Мишаня, купим бутылочку «Апсны» и пирожные «Картошка». Доставай кошелек.

Миновав Большой Козловский переулок, приятели спустились к метро «Красные ворота» и заглянули в гастроном на углу. Отстояв очередь в кондитерский и винный отделы, молодые специалисты запаслись провиантом и двинулись через переход к расположенной на другой стороне Садового кольца породистой сталинке с лепниной. Здесь, на пятом этаже, в просторной профессорской квартире, темной от старых бордовых обоев, обилия антикварной мебели и толстых раритетных книг в тяжелых переплетах, дожидалась возвращения друзей мама Михаила Алла Николаевна. С кухни тянуло борщом и котлетами. По квартире плыли отрывистые звуки гаммы — это терзал инструмент худенький мальчик, один из учеников Аллы Николаевны, которому Басаргина давала уроки игры на фортепьяно. Услышав, как во входной двери загремели ключи, Алла Николаевна заглянула в гостиную и жестко проговорила:

— Спасибо, Алеша, достаточно! На сегодня все.

Словно только того и ждал, ученик тут же прервал игру, поспешно скользнул со стула на натертый до зеркального блеска паркет и торопливо устремился в коридор. Остановился перед высокой худощавой учительницей, строго взиравшей на него сквозь круглые стекла очков, натянул куртку, скинул большие, не по размеру, тапки, сунул ноги в резиновые сапоги и, кивнув входящим в прихожую, выскользнул за дверь.

— Алла Николаевна, у нас отличные новости! — загудел с порога Радий. — Представьте себе, я выбил для нас с Мишаней поездку на симпозиум в Лондон!

Не разуваясь, он прошел на кухню, окинул взглядом кастрюли и сковородки и, распахнув холодильник, крикнул:

— К черту борщи и котлеты! Алла Николаевна! Давайте праздновать! Я принес вино и пирожные. Вы тоже не жадничайте! Мечите на стол все, что есть в печи! Доставайте припрятанные к майским праздникам венгерский сервелат и рижские шпроты! Будем пировать!

Оторвавшись от холодильника, Полонский сунул пакет с купленными на деньги друга яствами в руки растерявшейся Басаргиной, на аскетичном лице которой застыло недоверие, переходящее в затаенную радость. Миша был единственным сыном Аллы Николаевны. Он родился в позднем браке, когда женщина уже отчаялась выйти замуж и была уверена, что ее ждет печальная участь старой девы. С ранней юности изо дня в день Аллочка уходила на работу в музыкальную школу, которая стояла во дворе ее дома. В стенах заведения общалась с такими же, как и она сама, увлеченными искусством преподавательницами музыки и так же безрадостно возвращалась домой, уже не рассчитывая, как с ней бывало прежде, встретить у булочной прекрасного принца. Мать Аллы умерла, когда ей было тридцать восемь. Отец ненадолго пережил жену, оставив дочь совсем одну.

После похорон отца к сорокалетней Алле вдруг подошел в ресторане бывший однокашник покойного, седой и солидный Ефим Андреевич Басаргин, и, видя, как велико горе осиротевшей женщины, потерявшей последнего родного человека, предложил свою помощь. И Алла неожиданно для себя попросила подвезти ее из ресторана домой. Она никогда не отличалась красотой. Громоздкая, костистая, похожая на загнанную лошадь, Алла и предположить не могла, что может для кого-то представлять интерес как женщина. Пожилой же профессор психиатрии стал бывать в доме Аллы с цветами и шампанским чуть ли не каждый день, подтверждая серьезность своих намерений. Зимой они поженились, а в ноябре родился Миша.

Маленький пищащий комочек, развивающийся благодаря ее стараниям по всем правилам педагогической науки, занял все мысли и чаяния счастливой матери, и Алла Николаевна даже не заметила, что пожилой супруг с каждым днем становится все слабее. Умер профессор, когда Мишенька пошел в школу. Басаргина тут же уволилась с работы и осела дома, заботясь о благополучии сына. А чтобы сохранить материальное положение их небольшой семьи, женщина стала давать уроки музыки на дому. Однако всепоглощающая любовь к сыну сыграла с Басаргиной злую шутку. Под гнетом ее заботы и тотального контроля Миша рос подавленным и замкнутым. Общение со сверстниками превратилось для него в настоящую проблему, усугубленную непривлекательной внешностью. В школе мальчика дразнили Крысой за несомненное сходство с этим грызуном, и Миша Басаргин так привык к этому прозвищу, что даже стал на него откликаться. Озабоченная подавленным состоянием ребенка, Алла Николаевна ходила в школу ругаться, но это только ухудшало и без того накаленную обстановку.