Станис Фаб - История об офортах

Река у Адель получилась стремительной, и когда на ней появилась лодка с людьми, казалось, ее вот-вот унесет течением.

На том дальнем берегу она нашла полянку и поставила дом, огородила участок забором. Не удержалась и «воткнула» целую «грядку» желто-оранжевых подсолнухов. У дома «сколотила» собачью будку, у забора две уличные лавки. А еще она пристроила на самом краю полянки человека с мольбертом.

Савелий с удивлением наблюдал, как вначале неумелая рука с карандашом становилась все точнее и точнее в работе.

Адель закончила рисовать и посмотрела на Савелия.

– При желании ты можешь стать художником, Адель. Наверное, дар у тебя природный. Ты подпиши, пожалуйста, этот первый свой пейзаж мне.

– Можно я еще порисую?

– Работайте, девушка. в удовольствие. А я с вашего позволения полежу на травке рядом и помечтаю.

– Я тоже хочу помечтать.

– Человек у мольберта всегда мечтает.

– Красиво!

– Художник соткан из «мечт».

– Тогда мне это подходит.

…Селина находилась в Художественном музее. Она поймала себя на мысли, что стала приходить сюда хотя и по случаю, но с удовольствием. Кабинет директора находился в самом конце длинной анфилады, по стенам которой были развешены картины. И пока Селина шла к Алевтине Павловне, смотрела на них. У какой-то останавливалась и пыталась разглядеть, понять, что ли, замысел художника. И вот тут Селина стала ловить себя на мысли, что есть люди, которые видят все иначе, чем другие. «Но тогда они думают по-другому и живут не так, как все… Картина. Подойдешь к ней вплотную – ничего не понять, какой-то полигон для перемешивания красок. Чуть отстранился и все волшебным образом оживает – мельница крутится, в воде купается солнце, живность гуртом спускается к ручью… господи, ветер подул. Нет, наверное, я нервничаю перед судебным, какой ветер от старой картины! Господи, но ведь тянет ветерком!»

Селина почти вплотную приблизилась к старому немецкому пейзажу. «Точно, ветерок!». Она обернулась по сторонам. Не заметил ли кто эти ее наклоны к картине, и засмеялась: форточка на противоположной стороне оказалась приоткрытой. Вот тебе и ветер.

Селина покачала головой: музейная экспозиция на ветру! Непорядок, а как же строгий климат-контроль. Она прикрыла форточку и вернулась к картине, еще раз обернулась по сторонам – нет ли кого и снова приблизила лицо к пейзажу.

«Надо же, все равно ощущение воды и свежести. Все. При первой же возможности в отпуск. На две, на три недели. Я заслужила это, Чижевский, и уеду хоть куда. А пока, пока Селина Ивановна, возьмите себя в руки. В конце концов, вы на работе».

Алевтина Павловна ждала ее. Чайный стол был накрыт. Они расцеловались как давнишние подруги.

– Рада видеть вас, Алевтина Павловна, выглядите чудесно!

– Ах, милочка, наша бодрость и здравие из окружающего мира. Сдается мне, будь это не музей, к примеру…

– Ресторан!

– Пусть будет ресторан, я бы все время находилась «подшофе».

Обе захохотали, каждая представила себя «подшофе».

– А так музей, страсти на картинах. С чем пожаловали, Селина Ивановна?

– С новостями, конечно.

– Хорошими?

– Алевтина Павловна, исключительно духоподъемными. В Америку едем в декабре. Нам уже отправили приглашения, начинаем оформлять визы.

– Господи, как это хорошо, как чудесно. Стало быть, ты, солнышко, намекаешь, что завтра было бы чудесно журналистов чаем попотчевать и новость рассказать?

– С вами приятно общаться, вы знаете все наперед.

– Так мир прекрасного, он же налаживает…

– К сожалению, не у всех.

Алевтина Павловна махнула рукой.

– Пусть им тоже улыбнется удача. Давай чайку попьем, у меня припасен такой конфитюрчик…

Пресс-конференция по поводу нового совместного проекта Художественного музея и Лесной корпорации стала настоящей сенсацией для провинциального Лесовска. Еще не успели пережить удивление с выставками и вернисажами в Германии, а тут Америка и новый главный экспонент Савелий Кокорев. Кто-то из журналистов вспомнил о его раннем творчестве, о выставках молодых, на которых он неизменно получал высокие оценки и призвал не удивляться такому повороту событий. Так и должно было быть: картины лесовского авангардиста охотно покупают частные коллекционеры и музеи.

Кокорев, сидя в президиуме, мило улыбался, обстоятельно отвечал на вопросы прессы и произвел на пишущую братию хорошее впечатление. Все тут же вспомнили, что Спицын не удосужился прийти на подобную встречу и никак не проявился в отношениях с журналистами.