Джеймс Чейз - Том 13. Положите ее среди лилий. Плоть орхидеи. Ловушка мертвеца

Я влез в «бьюик» и нажал на стартер. Рядом с моей машиной стоял оливкового цвета «додж». За рулем сидел мужчина в желто-коричневой шляпе и читал газету. Я не обратил бы ни на него, ни на машину ни малейшего внимания, если бы он не отложил вдруг газету и не взглянул на меня. Правда, тут же отвернулся и тоже включил мотор. Такое совпадение показалось мне любопытным. Мужчина был широкоплечий, с огромной головой, которая, казалось, росла прямо из плеч. Над верхней губой у него тянулась тоненькая ниточка усов, одно ухо и нос сплющены.

Я влился в поток машин и поехал в восточном направлении, держа курс на Центральную авеню. Ехал не спеша, часто оглядываясь назад, чтобы видеть, что делается у меня за спиной. «Додж» направился со стоянки в другую сторону, но потом круто развернулся и поехал за мной. Самое интересное, что он развернулся в том месте, где поворот был запрещен, но полицейские в этот момент, видимо, спали.

На пересечении с Этвуд-авеню я снова посмотрел в зеркало. «Додж» следовал за мной. Мужчина небрежно сидел за рулем, выставив в окно левый локоть. Я на всякий случай запомнил номер его машины. Если он следит за мной, то делает это очень непрофессионально. На Голливуд-авеню я увеличил скорость до шестидесяти миль. «Додж» тоже прибавил скорость. На бульваре Футхилл я резко свернул к тротуару и тут же притормозил. «Додж» промчался мимо, мужчина даже не посмотрел в мою сторону. Я записал номер его машины на конверте, рядом с именами доктора Бьюли и Зальцера, и спрятал конверт в карман. Затем тронул машину с места и поехал на Скайлейн-авеню.

Еще издали я увидел на одном из домов блестевшую на солнце медную табличку. За низкими деревянными воротами был небольшой сад, в центре которого стояло двухэтажное строение из канадской сосны. Оно казалось трущобой в сравнении с ультрамодными домами, расположенными по обе стороны от него.

Я притормозил и выглянул в окошко, но разглядеть имя на дощечке не смог. Пришлось остановить машину. Едва я двинулся в направлении ворот, как появился оливковый «додж». Мужчина вроде и не смотрел в мою сторону, но я знал, что он следит за мной.

Я сдвинул шляпу на затылок и достал пачку сигарет. «Додж» скрылся за углом.

Я толкнул калитку и направился к дому. Сад был небольшой и чистый, как казарма перед инспекторской проверкой.

Я позвонил. Никто не открыл. Некоторые окна дома были закрыты от солнца желтыми жалюзи, другие — занавесками. Понимая, что меня могут рассматривать из окна, я придал своему лицу максимально приятное и доброжелательное выражение. Когда я уже решил, что придется позвонить еще раз, послышался тихий скребущий звук. Дверь открылась. Передо мной была маленькая, худенькая, как птичка, женщина, одетая в черное шелковое платье, вышедшее из моды лет пятьдесят назад. Худое усталое лицо было расстроенным.

— Доктор дома? — Я снял шляпу.

— Дома. Он в саду. Сейчас я его позову.

— Благодарю вас, не надо. Я не пациент. Я сам к нему подойду.

— Хорошо. — Надежда, мелькнувшая было на ее лице, исчезла. Не пациент — следовательно, не будет и гонорара. — Только не задерживайте его долго. Он не любит, чтобы ему мешали в саду.

— Я не задержу его.

Она закрыла дверь. Отходя, я заметил, как за одной из занавесок мелькнула легкая тень.

Тропинка привела меня к тыльной стороне дома.

Не знаю, каким врачевателем был доктор Бьюли, но садовником он был отменным. В глубине сада, возле громадного куста георгинов, возился старик в белом полотняном костюме. Он осматривал цветы с видом доктора и, когда я приблизился, резко выпрямился и посмотрел на меня. Я увидел темное морщинистое лицо, спадающую на плечи седую гриву волос. Доктор выглядел очень довольным человеком.

— Добрый день, — сказал я. — Надеюсь, не помешал?

— Приемные часы с семи до девяти, — пробурчал он таким низким голосом, что я едва расслышал его. — Сейчас я не могу принять вас.

— Я не пациент, — ответил я, любуясь георгинами. — Моя фамилия Мэллой, я старый друг мисс Кросби.

— Кого? — равнодушно переспросил он.

— Дженнет Кросби.

— А что с ней?

— Вы подписали свидетельство о ее смерти.

Он пристально посмотрел на меня.

— Как, вы сказали, ваша фамилия?

— Виктор Мэллой. Меня немного беспокоят обстоятельства смерти мисс Кросби.

— Почему это вас беспокоит? — Глаза его тревожно забегали. Он знал, что достаточно стар и вполне мог допустить ошибку…

— Видите ли, — начал я, — я был в отъезде три года. Мы с Дженнет Кросби — друзья детства, но я и понятия не имел, что у нее слабое сердце. Для меня было большим ударом известие о ее кончине. И теперь я хочу убедиться, что в ее смерти не было ничего подозрительного.