Евгений Сухов - Дверь, ведущая в ад

– Я поеду с тобой, можно?

– Может, лучше съездишь к маме? – осторожно предложил я.

– А мамы нет дома, – немного ехидно улыбнулась Ирина. – Она пробудет в Саратове до одиннадцатого января, так что ехать мне просто не к кому. Кроме того, я просто хочу быть с тобой, куда бы тебя ни занесла твоя репортерская судьба…

Ее взгляд был абсолютно серьезным. И правда, чего ей делать дома в праздники одной?

На меня вдруг накатила лирика, и я громко запел:

Подражание голосу Бутусова мне удалось не очень. Мне вообще не удаются песни, где нужно тянуть голосом, это не мой конек. Я закончил петь, посмотрел в глаза Ирины и сказал:

– Ладно, поехали. – И добавил: – Но только если в машине будет место.

Мы едва успели доесть бутерброды, как позвонил Степаныч и сказал, что они уже ждут у подъезда.

Место для Ирины в машине нашлось…

Даже если бы его не было, я бы посадил ее на колени, правда, она этого не знала.

Степаныч довез нас до места, где можно было на законных основаниях припарковать машину, а дальше по Измайловскому парку мы пошли пешком. Степа уверенно вел нас с Ириной сначала по главной аллее, потом мы свернули на так называемый Измайловский проспект, прошли немного вдоль трамвайных линий, вошли на территорию «луна-парка», повернули налево и оказались в самой запущенной части парка. Похоже, мой неизменный оператор Степа либо знал этот парк, как двор собственного дома, либо получил подробный план маршрута от нашего незабвенного шефа.

Какое-то время мы шли по глубокой и хорошо утрамбованной лыжне, пока наконец не уперлись в полосатую заградительную ленту. За ней кучка людей рассматривала что-то лежащее на снегу недалеко от замерзшего болотца. Само болотце мы видели, а вот что лежало на снегу – не очень.

– Начинай снимать, – коротко сказал я Степе. И услышал еще более короткий ответ:

– Уже…

Мы потопали вдоль полосатой заградительной ленты, приближаясь к взволнованной группе людей. Пройдя еще несколько шагов, остановились, поскольку отсюда было видно, что лежало у болотца на снегу – труп девушки в синих джинсах и куртке. Толстый белый свитер на ней был задран, тело испещрено многочисленными ранами. Судмедэксперт, похоже, уже сделал свою работу и теперь спокойно покуривал в сторонке. Старший оперативно-следственной группы опрашивал свидетеля, оказавшегося первым на месте преступления и вызвавшего полицейских. Им был суховатый пожилой человек в синих спортивных штанах, в зеленом, наполовину расстегнутом пуховике и синей олимпийке с надписью «СССР» на груди и белыми полосками на воротнике. На голове пожилого спортсмена была надета синяя лыжная шапочка с помпоном. В руках он держал лыжные палки. Третий из группы стоял к нам спиной и что-то усиленно писал, прислонившись к стволу дерева, к другой стороне которого были прислонены лыжи старика-«олимпийца». На нас пока никто не обращал внимания. Оно и к лучшему.

Мы сделали еще шаг, другой…

Старший группы, обернувшись на хруст снега, с недоумением посмотрел на нас:

– Кто это? Откуда? Почему они здесь?

– Мы представляем телеканал «Авокадо», – бодро заявил я. – И мы делаем свою работу. Так же, как и вы…

– Работу?! Вы?! Делаете?! Как мы?! – натурально взвился старший оперативно-следственной группы. – Кривуля, а ну-ка разберись с этими работягами …

Тот, что писал, прислонившись к дереву, обернулся, сложил бумаги, сунул их в дерматиновую папку, злобно вжикнул замком и направился к нам. Его взгляд был спокоен, чист и неподкупен…

– А что вы скажете на то, когда увидите, что у меня имеется официальное разрешение? – громко произнес я, обращаясь к старшему.

– Покажите, – безапелляционно ответил он.

Человек с чистым и неподкупным взглядом остановился и посмотрел на меня в упор.

– Да без проблем, – сказал я, ничуть не смутившись, подлез под оградительную ленту, прошел мимо сотрудника с чистым и неподкупным взглядом и неторопливо направился к старшему группы, не забывая все примечать и фиксировать в памяти. Подойдя к нему вплотную, демонстративно залез во внутренний карман, достал свое зеленое удостоверение члена Международной федерации журналистов IFJ и раскрыл его: – Вот, взгляните…

Несколько секунд он внимательно всматривался в мое удостоверение, этого времени мне хватило, чтобы разглядеть труп девушки вблизи. Он лежал на самом бережку замерзшего болотца. Это была еще недавно весьма миловидная девушка лет двадцати двух – двадцати пяти, рыжеволосая, связанная широким скотчем по рукам и ногам. Куртка розового цвета на ней была расстегнута, джинсы также расстегнуты и приспущены, черные колготки порваны, белый свитер и черный бюстгальтер задраны на шею. На груди и животе девушки виднелись многочисленные темные порезы, не смертельные на первый взгляд, но вот посиневшее лицо жертвы явно указывало на асфиксию, то есть удушение, отчего, по всей вероятности, и наступила смерть. Девушка, похоже, отчаянно сопротивлялась, на что указывали сломанные ногти и несколько гематом на теле…