Евгений Сухов - Дверь, ведущая в ад

– Ну, так подмените ее на пять-то минут.

– Кем? – развела руками Шацкая. – Собой?

– Да, – просто ответил я.

– Мне кажется, вы забываетесь, – произнесла с возмущением директор «Берлоги».

– Действительно, – поддакнул муж. – Вы уж… это… слишком… уж как-то…

– Мы пришли к вам вовсе не изобличать и выискивать какие-либо недостатки в вашей очень полезной для людей работе, – поднялся я со своего места. – И мне казалось, что мы нашли с вами общий язык. Но если дело обстоит таким образом, что вы не желаете пойти нам навстречу и выполнить, в общем-то, совершенно невинные просьбы, то и мы не станем закрывать глаза на нарушения вами трудового законодательства Российской Федерации и финансовой дисциплины, связанные с этим вашим, так называемым, испытательным сроком . О чем и сообщим в надлежащие органы. Чем это все закончится, как вы думаете? Впрочем, об этом вы и сами хорошо знаете: к вам придут проверяющие, найдут указанные недостатки, и вам придется заплатить немалый штраф. Или давать проверяющим «на лапу». И, надо полагать, много. Вам это надо?

– Хорошо, хорошо, – кивнула Шацкая, испепеляя меня взглядом. – Вы можете поговорить со Светланой…

Мы все вышли из директорского кабинета. Впереди шла Клементина Арнольдовна, надменно подняв голову. Даже глядя ей в спину, было заметно, что она кипит негодованием, ведь последнее слово осталось не за ней (как это, наверное, обычно и бывает), а за нами. За Клементиной двигался я, за мной неслышно ступала Ирина, а за ней шел невозмутимый оператор Степа, неся кофр с камерой и треногу. Шествие замыкал шеф-повар кафе Борис Шацкий, который, войдя на кухню, остался в ней.

– Света, с тобой хотят поговорить господа журналисты, – сказала Клементина Арнольдовна, подойдя к кассирше. – У тебя есть пять минут. Не больше! Ступай… – Заметив, что Светлана не решается покинуть кассу, Шацкая добавила: – Иди же. Я пока подменю тебя…

– И курточку, пожалуйста, накиньте, – добавил я кассирше, направляясь к выходу из кафе.

Когда мы вышли, камера была уже на плече Степы. Он сделал несколько планов кафе, снял вывеску, изображающую медведя, сидящего за столом с дымящимся самоваром и закусками и с гостеприимно разведенными в стороны лапами, дескать, заходите, граждане и гражданки, мы-де, вам завсегда рады. Получилось весьма забавно. А когда я собирался задать первый вопрос Светлане, Степа быстро перевел объектив на нее.

– Вы меня снимаете? – заметила это Светлана.

– А вы против? – спросил я.

– Я… не знаю, – нерешительно сказала она. И тут же твердо добавила: – Да, я против.

Я не стал спорить, кивнул Степе, что означало «Выключи камеру», и произнес:

– Светлана, вы, конечно, знаете, что произошло с Ларисой Бекетовой?

– Да, – ответила она. – Это ужасно. У меня до сих пор в голове не укладывается, как это могло случиться. И именно с ней. Ведь она была такая… хорошая…

– Клементина Арнольдовна сказала нам, что вы были дружны с Ларисой.

– Да, мы были подругами. – Глаза Светланы мгновенно наполнились слезами.

– Поверьте, мы все, – я посмотрел на Ирину и Степу, – искренне соболезнуем вам. Но поскольку получилось так, что мы оказались в курсе того, что… случилось с вашей подругой Ларисой, то пройти мимо этого факта мы не сочли возможным… Исходя из этого, позвольте задать вам несколько вопросов. Хорошо?

– Хорошо, – едва слышно ответила Светлана и опустила голову. – Задавайте…

– Скажите, Светлана, вы знаете молодого человека Ларисы по имени Андрей?

– Да, она нас знакомила.

– Как он выглядит?

– Он… такой… среднего роста, короткие волосы, спортивный… Обыкновенный парень, – сказала Светлана и замолчала, не зная, что еще добавить.

– У них было все серьезно?

– Я поняла… Вы знаете, поначалу мне так и казалось, – в некоторой задумчивости произнесла Светлана. – Это ведь всегда видно, если между парнем и девушкой происходит что-то, не похожее на… приязнь, скажем, или дружбу. Лариса даже светилась вся, когда он приезжал. Но в последние дни она стала его сторониться. И они даже поругались…

– А когда это произошло? – быстро спросил я.

– Четвертого, – ответила девушка. – Лариса даже отказалась сесть к нему в машину и поехала домой на трамвае…

– Вот даже как. А из-за чего они поругались?

– Я не знаю. Она не любила делиться своими неприятностями и проблемами. Только на следующий день Лариса была сама не своя. И все время хмурилась, наверное, очень переживала их размолвку.