Елена Юрская: Чисто семейное убийство

— А мальчики? — встревожилась Галина Николаевна, испытывавшая тихую страсть старой девы к веселым погодкам Кривенцовым.

— Ну какие они мальчики? У них уже у самих мальчики, — рассердилась Анна. — Нет, ты подумай только! Они же, Кривенцовы, ремонт сделали и ни минуты там не жили. Все дачу окучивали. А квартира стояла как целочка. Нет бы жить да радоваться — новые все по-своему будут ломать. Сведения точные. Представляешь? Ты бы так сделала? Ну, вот бы в чистую с финскими обойчиками переехала и все рушить?

— Так не модно, наверное, финские обойчики, — вяло запротестовала Галина.

— Ну, все, Вячеслав Зайцев! — вспыхнула Анна Ивановна, познания которой в высокой моде не шли дальше привычных советскому человеку имен. — Запомни, дорогая, финское немодным не бывает. Вот я, например, достала на базе еще в восемьдесят втором финские сапоги на манке. И во-первых, до сих пор ношу, а во-вторых, смотрела у зятя в каталоге — опять модно. Ладно! Надо что-то с этим делать! Ты вообще знаешь, что такое евроремонт? Ты хоть телевизор смотришь? — Не обращая внимания на обиженное молчание подруги, Анна Ивановна сочла возможным продолжить: — Иногда эти новые русские приглашают к себе… — Она сделала паузу и трагическим шепотом повторила: —…приглашают к себе бригады югославов.

Эффект разорвавшейся бомбы не наступил, и Анна Ивановна попыталась вразумить подругу:

— Югославов, говорю тебе!

— Ну и?.. — равнодушно спросила Галина Николаевна.

— А там война, — зловеще прошептала Анна Ивановна. — А война — это оружие, террористы и захват заложников! Хочешь быть заложницей?

— Нет! — испуганно выкрикнула Галина Николаевна, уже имевшая кое-какой опыт по этой части.

Перепивший дядя Петя запер всю их контору на ноябрьские праздники. Добрые люди через решетку подвального помещения разбили стекло и носили им продукты. Особо отличилась тогда дворничиха, которая потом и оказалась во всем виноватой. Это она напоила Петю, чтобы воспользоваться его бессознательным состоянием. Но югославы — не сантехник, кормить и поить, наверное, не будут. Галина Николаевна ощутила опасность и забеспокоилась:

— И что нам делать?

— Мы объединим наши усилия и проведем разведку. Выясним что почем. Если стены ломать будут, если канализацию поменяют всему подъезду — то пускай их… Даже если югославы. А то знаешь…

Галина Николаевна знала: время от времени в квартире у Анны Ивановны начинались канализационные войны. То ли шерсть от псов Ксении Васильевны, то ли модные прокладки Леночки — что-то забивало старые трубы, и дерьмо, как величавый Дунай, мерно разливалось по Анниной квартире. Впрочем, Галина Николаевна считала это справедливым наказанием за антиклерикальные настроения подруги. Как ни странно, выброс фекалий из унитаза приходился на дни больших религиозных праздников.

Галина Николаевна слушала соседку и явственно ощущала подвох. То ли у Анны в партии нарушилось кадровое равновесие, то ли угроза канализационного потопа делала ее столь сговорчивой. Во всяком случае, на дешевую приманку о югославской угрозе никто поддаваться не собирался, тем более что бригада оказалась на поверку местной, почти знакомой. Директора этой строительно-ремонтной фирмы Галина Николаевна помнила еще по горисполкому, куда ходила редко, как в театр, но метко — без выговора или очередного наказа в кратчайшие сроки очистить вверенную территорию от листьев (снега, талой воды, мусора) никогда не возвращалась. А приказы отдавал вот этот — с усами, длинным черным телефоном и суровой озабоченностью, которая всегда была присуща работникам коммунальной сферы. Ремонтники носили желтые спецовки, снабженные надписями «Мы наш, мы новый мир построим», но в целом мало чем отличались от сантехника дяди Пети. Так что Анна Ивановна вполне могла рассчитывать на ремонт или замену канализации. Она воспрянула духом и заняла наблюдательный пост на лавочке. Наибольшее доверие у вновь испеченной большевички вначале вызвали девочки сорока — сорока пяти лет, хохотушки и явно выпивохи, они-то и должны были войти в положение пенсионерки. Галина Николаевна сомневалась и предлагала более радикальные меры: устроить потоп на весь подъезд, чтобы люди поняли, какую гниль купили. Желательно, чтобы излияние фекалий совпало с приездом нового хозяина квартиры, которого пока вычислить не удавалось. Вскоре хохотушки перестали вызывать у Анны Ивановны доверие, и она наконец определила, что главный в бригаде — крупный, умеренно пьющий и подозрительно неразговорчивый мужчина, которого все называли Степанычем.