Евгения Горская - Карма несказанных слов

Увеличив изображение на экране компьютера, Сергей за стеклом «Опеля» отчетливо увидел маленькую ведьму с помелом. А ведь до той минуты он не помнил, что за лобовым стеклом грязной машины висела какая-то фигурка. И что это была ведьма, тоже не помнил.

Тогда он похвалил себя за то, что сразу и верно определил и то, что это было именно покушение, и что дело в Лениной квартире. Незачем больше рисковать Николаю, а рисковал он сильно.

Семья Панасюк проживала в малогабаритной двушке. А у Лены трехкомнатная квартира в Сокольниках. Несправедливо.

Сергей тоже вырос в маленькой двухкомнатной квартире, а родители живут там до сих пор. Только ему никогда не приходило в голову убить кого-то из-за квартирных метров. Впрочем, ему вообще никогда не приходило в голову кого-то убивать.

Он походил немного по кабинету, чувствуя, как страх сковывает мысли, и стал успокаивать себя: скоро все кончится, она получит развод, и все. Он еще в понедельник вместе с ней поехал в Ленин районный загс, и она написала заявление о разводе.

Он не выдержал – спустился вниз и поехал в Люберцы.

Сначала долго не мог найти нужный дом, а потом сидел, глядя на обшарпанную дверь подъезда, где выросла сказочная красавица Элеонора Николаевна. Брата Николая он не увидел, зато увидел красавицу сестру, выходящую из подъезда, и удивился, почему она не на работе в самый разгар дня. Длинноволосая девица прошла совсем близко и даже заинтересованно оглядела его машину. Сергею было все равно, узнает она его или нет. Он так ненавидел и эту девицу, и этот дом, что готов был задушить ее и взорвать дом к чертям собачьим. На этот раз Элеонора Панасюк совсем не показалась ему красивой, он даже удивился, что мог раньше так думать – обычная размалеванная девка с жадным взглядом, с маленькими подведенными глазками и обведенным коричневым губами. Он даже пожалел несчастного Павла, променявшего Лену на эту карикатурную девицу. Через некоторое время Элеонора прошествовала обратно и вошла в подъезд, и он опять удивился тому, что она не в Москве. Разошлись они, что ли? Павел и Элеонора? Хорошо, если так. Тогда Лене ничто не угрожает.

Там, в Люберцах, он опять напомнил себе, что скоро все кончится, Лена получит развод, и все. Посидел еще немного и поехал назад в Москву.

Теперь, скрючившись в пустом вагоне, он не мог себе этого простить.

То, что он не смог защитить любимую женщину, было преступной халатностью, и ему нет прощения.

Пустой состав пошел в тупик. Николай наблюдал за ним, стоя недалеко от железнодорожного моста. Что здесь такого? Стоит себе парень, курит, может, ждет кого-то, а может, просто так остановился. Если его и видит кто, наплевать, пусть пялятся на здоровье. Бедная девка сидела, как он велел, справа, смотрела в окно, он даже пожалел дуру. Он потоптался минут пять и медленно пошел вдоль пустого состава. В этом тоже ничего страшного нет, идет себе человек вдоль путей и идет, кому какое дело. Улыбнулся, вспомнив, как пообещал, что дура увидит тетку. И ведь не соврал, конечно, увидит. На том свете. Ему опять стало жалко девку, и он решил, что все сделает быстро и пугать ее не будет. Он же не садист.

Он достал еще сигарету, закурил, спешить ему некуда. Внимательно огляделся – никого, затоптал окурок, надел перчатки, кожаные, удобные, и раздвинул двери вагона.

Двигался он медленно и напоминал себе удава из «Маугли», а несчастная девка замерла, как и положено кролику. Как зовут удава, он забыл, но чувствовал себя спокойно и уверенно. Движение слева он уловил и даже успел повернуться, только это принесло такую боль, что кончено все было за несколько секунд. Теперь боль была везде, он не то сидел, не то висел, как кулек, и не мог пошевелиться, только наблюдал, как в кино, как проклятая девка подходит и смотрит на него, морщась от отвращения, а тихий мужской голос над ухом произнес:

– Если с моей теткой все в порядке, я сдам тебя полиции, если нет – убью.

Мужик сказал «с моей теткой», и Николай сначала не понял, что еще за тетка такая, она ведь Ленкина, а вот что убьет, поверил сразу. Тут ему так захотелось снова очутиться около вагона, и чтобы он покурил, и бросил окурок, и пошел домой, а в выходные поехал с пацанами на рыбалку, и Николай заскулил, как щенок, он даже не знал, что можно так скулить. Потом он получил по ребрам и перестал.

Потом они ехали в Москву: молодой парень в накинутой ветровке, чтобы не так бросались в глаза связанные руки, высокий мужчина в испачканном кровью свитере и бледная девушка. Народу в электричке было мало, и пассажиры старательно обходили странную троицу. На Казанском вокзале их встретил еще один молодой человек и провел какими-то закоулками, минуя полицейские патрули, к припаркованной машине.