Светлана Гончаренко - Сыграй мне смерть по нотам...

Даша ничего не ответила. Она тыкала дрожащим пальцем в телефонные кнопки и никак не могла попасть на нужный номер. Самоваров отобрал у неё телефон, вызвал «скорую», а потом заорал уже не своим голосом:

— Сладкое!

— У мамы только сахарозаменители, чтобы не полнеть. А «Птичье молоко» я утром доела, — залепетала перепуганная Даша. — Был ещё мёд…

Самоваров метнулся на знакомую кухню. Задевая лбом низко висящий абажур, он стал шарить по столам и ящичкам. Ему попались специи в красивых керамических горшочках, соль, туба заменителя сахара для желающих похудеть.

Где же сам сахар? Самоваров отлично помнил синюю гжельскую сахарницу, но не знал, что её разбила Анна Рогатых. Наконец он обнаружил баночку, где на самом дне было немного мёда. Мёд застыл крупными кристаллами и походил на щучью икру.

На ходу долбя и отскребая ложкой совершенно твёрдый мёд, Самоваров бросился к Шелегину. Тот не бормотал уже ничего, только слабо и мерно двигал правой щекой. Его лицо холодно, лаково поблескивало от пота. Череп эпохи Возрождения он сейчас напоминал, как никогда. Белый фонарь с соседней крыши обливал его мёртвым потусторонним сиянием. У его ног лежали белые квадраты света и чёрные кресты оконных теней.

Самоваров обрадовался, увидев дёрганье щеки и услышав шорох бессмысленно шевелящихся пальцев несчастного: живой! Он сунул ложку Шелегину в рот и попытался размазать твёрдый ком мёда о его зубы. Шелегин не сопротивлялся. Он не видел Самоварова и вообще не знал, что с ним происходит.

«О, доморощенные отравители! — стонал Самоваров. — Похоже, это предкоматозное состояние. Или кома уже? Медик я хреновый, но подобную штуку в госпитале видел. Хватит ли этой ложки? Мёд просто торчит у него во рту — я неудачно сунул. А надо, чтоб он проглотил. Где у них ещё сладкое? Ирина, допустим, фигуру бережёт. Но я совсем недавно тут чай пил и видел громаднейшую гору конфет. Под замком они, что ли?»

Дверь слегка приоткрылась, впустив в комнату струю жёлтого света и чёрный силуэт худенькой Дашиной фигуры.

— Как папа? Это опасно? — прошептала она.

— Может быть очень опасно! Неси сюда скорее какую-нибудь конфетку помягче! — приказал Самоваров. — Нужен срочно сахар в кровь, в мозг! Быстрее!

Даша тихо ойкнула и снова исчезла за дверью. Она прекрасно знала тайны собственных буфетов, потому что очень скоро притащила горсть конфет.

— Вот! Тут «Школьная». Она мягкая, пойдёт? Я половину конфет по дороге рассыпала — руки тряслись. Но если этого не хватит, я пойду подберу! — задыхаясь, доложила она.

Самоваров с усилием расплющил конфету и засунул Шелегину в рот самым бесцеремонным образом.

— Давно у вас этот Витя практикует? — спросил он у Даши между делом.

— Вторую неделю.

— Кто его привёл? Да не дрожи так и не вздумай реветь! Держи хвост морковкой — ты же умеешь. Ты мне нужна сейчас будешь! Лампу какую-нибудь, например, включи, а то тут, как в гробу.

Даша зажгла настольную лампу и уселась на полу возле кресла — так, как она всегда тут сидела, держась за подлокотник отцовского кресла.

— Я не знаю, кто этого странного дядьку привёл, — сказала она и всхлипнула. — Может, сам Андрей Андреевич. У него какой-то есть знакомый врач — тот, наверное, посоветовал. Но точно я не знаю.

— Узнаем! Посиди-ка тут, только не реви. Если отцу хуже станет, меня позовёшь. Но должна конфета «Школьная» помочь. Это самое надёжное средство!

Самоваров вышел в прихожую и позвонил Стасу. Стас как раз выходил из управления и сказал, что через пятнадцать минут будет. Самоваров едва расслышал его слова, потому что рядом, в ванной, Андрей Андреевич яростно отбивался от спасителя Вити.

— Вам плохо, вы нездоровы, я вам помогу, — ровным голосом гудел Витя. — Если вы сами не можете пить, придётся воду с марганцовкой ввести зондом. Зонд у меня с собой!

— Ты с ума что ли сошёл, Витя? — бессильно вскрикивал Андрей Андреевич, стучал какими-то кружками, громко стонал и протяжно плевался.

Он, очевидно, всё-таки вынужден был выпить воду с марганцовкой и громко, животно застонал. Вдруг неведомо как ему удалось вырваться на волю. Он одним прыжком рванулся в прихожую, достиг вешалки и стал яростно рвать с неё свою дублёнку.

— Мне домой надо, я заболел, — скороговоркой буркнул он, не глядя на Самоварова, и одновременно сунул ногу в сапог.

Был Андрей Андреевич сейчас весь мокрый, серый, всклокоченный, совершенно не похожий на себя.

Из ванной появился и Витя со своей заботливой улыбкой и с полотенцем через плечо.