Ольга Тарасевич - Кольцо леди Дианы

…Нет ничего хуже прикосновений. Особенно в детстве. От маминых поцелуев становится так неуютно, нестерпимо, до боли. Спрятаться бы от них. Но чем больше пытаешься уклониться, тем больше всего этого кошмара – прикосновений рук, чмоканья, дурацких игрушек. Постоянная боль от чужого тактильного вмешательства, она выплескивается истошным криком. Но очень быстро приходит понимание – кричать нельзя, от этого будет только хуже. Спасение в молчании. Лишь тогда меньше трогают и целуют.

Какое облегчение – правильные игрушки. Их можно выкладывать в определенном порядке. Красные кубики к красным, синие к синим. Или раскладывать игрушки по увеличении размеров: сначала солдатика, потом кубик, за ним пистолет, машинку. «Какой тихий ребенок. Играет себе и играет, не шумит, не плачет», – умиляются друзья родителей. И тянутся своими руками, губами, невыносимо пачкают кожу. Только сразу тереть щеки и ладони не стоит, надо дождаться, пока вся эта взрослая грязная масса уйдет подальше.

– Пашенька, скажи, ма-ма, – уже привычное почти не раздражающее мамино лицо озабочено. – Ма-ма, ма-ма! Пашенька, сынок… Повторяй за мной. – Она поворачивается к отцу, украдкой смахивает слезы. – Что нам делать?

Мальчику уже два года, он не говорит, вообще не говорит!

Повторять за мамой, говорить – ничего этого не хотелось. Глупости какие-то, мама, папа. На карнизе шторы крепятся двадцатью семью колечками, в кроватке с одной стороны восемь палочек, а с другой только семь (одна сломалась), на секции двенадцать золотистых ручек, у стола четыре ножки… Вот это интересно! Слова – нет, совершенно не привлекают. Ма-ма, па-па, Паша – зачем ерунду талдычить, если и так все ясно. Мама – это мама, папа – это папа, а Паша – это мальчик, который лежит в кроватке, а в нем есть еще кто-то, тот, кто думает, считает и приводит игрушки в порядок.

Говорить потом все-таки пришлось. Заставили, принесли в просторную комнату, стены которой были отделаны светло-зеленой кафельной плиткой (сорок восемь штук), с кушеткой (одна штука), столом (одна штука) и стульями (три штуки). В этой комнате находилась тетенька в белом халате, и она не понимала, что нельзя ставить рядом пирамидку и грузовик, а еще трогала, прикасалась, требовала:

– Не говори: «Паша пошел». Говори: «Я пошел», – твердила тетенька.

Разумеется, это было полным бредом. Пойти может только Паша, потому что «я» находится внутри Паши, а куда он может пойти сам? Никуда – ходит Паша, «я» считает шаги.

В конце концов, пришлось привыкнуть и к этому «я пошел». Чтобы отцепились.

В детском саду было совсем невыносимо. Грязная шумная орава детей, воспитательницы с потными руками, а еще сплошной беспорядок – кроватки в спальне поставлены неровно, в игровой комнате игрушки хранятся в больших коробках безо всякой системы! Из этого ада его спасли родители, забрали домой. И тот, кто находился в теле мальчика Паши, понял: мама и папа не только могут почти не трогать его, они помогают ему укрыться, придерживаются порядка, защищают. Все-таки они очень хорошие. Наверное, даже самые лучшие.

Жизнь наладилась. По утрам мама готовила завтрак: один день манную кашу, второй – гречневую, потом – обязательно овсяную, а потом снова манную. Ни разу ничего не перепутала в этом порядке, какое счастье! После завтрака начинались занятия. Одни ему нравились больше – математика просто вливалась в душу, казалась самой прекрасной, понятной и логичной. Другие занятия нравились меньше – рисование, например. Мама все пыталась убедить его, что если рисуешь картинку с небом, елочкой и дорожкой, то небо должно быть голубеньким, елка – зеленой, а для дорожки надо брать желтый карандаш. Хотя всем должно быть понятно: самая красивая картинка – это та, которая нарисована одним цветом, а не дикими яркими пятнами. После рисования начиналось чтение – вообще бессмысленное занятие. Легкое, но бессмысленное.

– И пошла Красная Шапочка в лес, а там, в домике, в постели бабушки оказался волк, – мама отрывает взгляд от книги и спрашивает: – Паша, ты понимаешь, как девочке было страшно? Волк вместо бабушки!

Лучше кивнуть, чтобы мама отцепилась. Знаем мы ее – как пристанет с объяснениями, а это долго и скучно. Тем более чем может бабушка быть лучше волка? Да ничем!

Мамочка продолжает чтение:

– А потом волк как схватит Красную Шапочку.

Вот! Теперь все яснее ясного. Если схватит своими грязными немытыми лапами – это и правда страшно и ужасно…

Очень больно было, когда этот привычный уклад жизни (завтрак – занятия с мамой, обед – прогулка, ужин – игры с отцом) оказался нарушен самым бесцеремонным образом. Школой. «Первый раз в первый класс!» – насвистывал папа, утюжа новенькую синюю форму. А мамочка очень волновалась и сто раз повторяла: