Анна и Сергей Литвиновы - Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник)

Полковник запаса Ходасевич, беспрерывно куря и расхаживая по своей однокомнатной московской квартирке, набирал и набирал номер полковника Козьмина.

Тот взял трубку – причем в своем служебном кабинете! – только в половине двенадцатого ночи. Не торопился домой эксперт…

– А-а, работодатель!.. – весело отозвался Козьмин. – Вот, сижу, на тебя халтурю. Кто б мог подумать, что на старости лет буду работать за бутылку!

– Что удалось установить? – рявкнул Ходасевич. – Говори быстро, у меня очень мало времени.

Было в тоне друга (и бывшего начальника) что-то такое, что полковник Козьмин перестал шутить и принялся докладывать – быстро, четко, тщательно формулируя:

– Письмо напечатано на принтере «Лексмарк 2050», выпущенном в июле 1994 года… Ни одного принтера этой партии в Россию легально, – Козьмин подчеркнул слово «легально», – не поступало…

Пауза.

– Дальше! – рявкнул Ходасевич.

– Бумага произведена на финской фабрике…

– Черт с ней, с бумагой!..

– На письме отпечатки пальцев двух человек…

– Стоп! Ты сказал – двоих?

Двоих… Юлия Николаевна – раз. Таня – два. Сам он взял письмо так, чтобы не наследить… Значит, они никому письмо не показывали и ни один человек его не читал. А автор?

– Двоих, – решительно ответил Козьмин.

– Ты уверен?.. Может быть, пальчики «затоптали»?.. Может, смазаны?..

– Похоже, что нет, Валерий Петрович… – Козьмин оцепенел от Валериного тона и даже стал, словно в начале их службы, называть его по имени-отчеству.

Что же это получается? «Княжна» писала письмо в перчатках? Ай да бабуленька!

– Дальше!

– Письмо написано русским по происхождению, с детства воспитывавшимся в русской языковой среде…

– Та-ак…

– Дальше начинаются вероятности, Валерий Петрович…

– Сам знаю! Говори!

– С вероятностью 95 процентов автор – мужчина. С вероятностью 90 процентов – его возраст от 45 до 60 лет…

– Ты уверен?

– Я же сказал – с вероятностью…

– Да, извини…

– Скорее всего автор – с высшим образованием, высоким уровнем интеллекта… Экстраверт… Бреда, маниакальных идей, психических отклонений, синильности не выявлено…

– Еще?

– Пока все. Послезавтра будет полная картина. А когда прикажете получить джи…

Но Валера, даже не дослушав, не сказав «спасибо» и не попрощавшись, швырнул трубку. Это было так на него не похоже!

Ходасевич тяжело опустился в кресло и уставился за окно невидящими глазами.

«Значит, нет никакой старухи-княжны.

Я так и думал…

А кто тогда есть?

Мужчина, родившийся и выросший в России. С высшим образованием, высоким уровнем интеллекта и безо всяких психических отклонений. Лет сорока пяти – шестидесяти. Он пишет Юле из Парижа и вовлекает мою Танечку в странную игру. Опасную игру».

Валера даже застонал.

Таня сидела в раздумье на пароходной койке. Тусклое каютное освещение высвечивало содержимое ее сумок.

Что все-таки означает содержимое чемодана?

Откуда оно взялось? Из 1919 года?..

Картины – да. Фаберже – да. Золото – да. Все так, как описывала бабуленька. Но доллары? Ладно, допустим, что доллары тогда, в 1919 году, были такие же, как сейчас, – хотя она в этом не уверена. А рубли?.. Советские рубли? Такие рубли появились, дай бог памяти… Точно, в 1961 году – после хрущевской реформы. А в чемоданчике их было, наверно, полмиллиона… Сколько тогда стоила машина? Семь тысяч, кажется…

Значит, никакой бабушки-княжны нет?

Так неужели тебе уже давно не ясно, что ее нет? Иначе зачем бы за тобой следили? А если следили, то почему не взяли, не ограбили, не отобрали чемодан? Напротив – дали с этими ценностями удрать за границу. Помогли в этом!

Таня с трудом распихала по карманам тысяч шесть долларов. Она просмотрела банкноты. Доллары как доллары. Но годы выпуска значились не позже 1947-го и не раньше 1972-го. Вот тебе еще одно доказательство. Таня засунула в лифчик яйцо Фаберже – оно очень удобно разместилось в ложбинке между грудями.

Теплоход, судя по малой скорости, тянули на буксире. Наверно, они пока еще в зоне приема мобильного телефона. Хорошо, что она не забыла в машине зарядить батарейки!

Таня закрыла сумки, бросила под койку. Аккуратно прикрыла дверь и поднялась по крутым и безлюдным трапам на верхнюю палубу. Откуда-то из кают доносились пьяный гам и дикое ржание. «Челноки» «отдыхали».

На верхней палубе никого не было. Перед ней сиял всеми огнями Южнороссийск. Еще можно было разглядеть разноцветье дискотек и толпу людей на Набережной.