Анна и Сергей Литвиновы - Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник)

Инков опустил глаза и промолчал.

«Неужели рассчитывал, что Конышев назовет своим преемником его?» – изумился Валерий Петрович.

Он весь вечер наблюдал за Михаилом Вячеславовичем и пришел к выводу: тот совсем не годился на роль руководителя. Инков, по сути своей, секретарь. Исполнительный помощник. Толковая «шестерка». Но раз на поминках присутствовал только он и больше никого из «Древэкспорта»… Значит, получается, что Борис Конышев правил своей фирмой единолично. И преемника себе не готовил.

– Вы надеялись… – мягко начал Валерий Петрович.

Инков договорить не дал – оборвал его:

– Да ни на что я не надеялся!

Ходасевич не обратил внимания на его тон, сказал задумчиво:

– А вот мне завещать особенно и нечего, богатств не нажил: однокомнатная квартирка да коллекция видеокассет. Квартирку – отдам падчерице. А кассеты – завещал другу.

Инков продолжал смотреть в пол, но в его глазах что-то дрогнуло.

– У Бориса Андреевича были друзья? – осторожно спросил Ходасевич.

– Знаете, как Дюма писал в «Графе Монте-Кристо»? – вдруг усмехнулся Инков. – В деловом мире друзей нет: есть только корреспонденты .

– Хорошо. – Валерий Петрович решил зайти с другой стороны. – Как называлась ваша должность в фирме Конышева?

Инков поморщился:

– Заместитель директора.

– По каким вопросам? – подтолкнул Ходасевич.

– По общим, – неохотно ответил Инков.

– А другие замы у Конышева были?

– Нет, – поспешно ответил Инков.

– То есть политику фирмы вы с Борисом Андреевичем определяли единолично, – продолжал наседать Ходасевич.

– Еще Вероника была… – неохотно буркнул Инков.

– Это кто? – быстро спросил Ходасевич.

– Антипова Вероника Львовна, – вздохнул зам Конышева. – Главный бухгалтер «Древэкспорта».

– Ее координаты можете мне подсказать?

Инков с готовностью полез в карман, вынул визитницу – дрянную, из кожзаменителя, – и протянул полковнику карточку:

– Вот. Тут все ее телефоны. Рабочий, домашний, мобильный.

– Я возьму? – просьба Валерия Петровича прозвучала как приказ.

– Берите, – вздохнул Инков.

В его глазах читалось: берите что угодно, только оставьте меня в покое.

– Знаете, Валерий Петрович, – вдруг произнес он. – Я что-то себя неважно чувствую… – Инков поднялся. – Вы позволите?..

– Хотите уехать? – сочувственно спросил полковник.

– Хотел бы, – вздохнул Инков. – Только я, увы, человек маленький и шофера у меня нет. А выпил я изрядно. Пойду, пожалуй, в свою комнату. Переночую здесь, а завтра уж поеду. Можно?

Полковник удивленно взглянул на Инкова – странно было, что солидный и совсем немолодой человек просит у него позволения.

– Конечно, идите, – кивнул Ходасевич.

– Спасибо, – пробормотал Инков и пошаркал к выходу из комнаты.

Полковник проводил взглядом жалкую, согбенную фигурку – и вдруг подумал: «А ты, дядя, не так уж и прост».

Наташа

Хотя Наташа и делала вид, что на отцовское завещание ей наплевать, а все равно нервничала. Сложно чувствовать себя хладнокровной, когда совсем рядом, в дрожащих лапках нотариуса, спрятаны миллионы . Миллионы рублей – наверняка, а, скорее всего, и миллионы долларов. Интересно, насколько все же богат отец? Раньше Наташа никогда не задавалась этим вопросом. Гордая была: мне, мол, чужих богатств не надо – свои заработаю. Но теперь, когда жизнь шарахнула так, что приходится чуть ли не ежедневно выдергивать из шевелюры седые волоски, уже не до гордости. Поневоле начнешь надеяться на отцовские капиталы.

Ну-ка, попробуем прикинуть… Сколько, к примеру, стоит этот особнячок? Трехэтажный, кирпичный, на участке в полгектара? Наверно, не меньше миллиона долларов: здесь, в Теляево, земля дорогая… А еще, Наташа вспомнила, у папы имеется «дачка» на Кипре, бунгало в Америке, где-то в Майами, и роскошная квартира в Петербурге, на канале Грибоедова. Ну, и в Швейцарию отец сколько раз ездил – не только же на лыжах кататься? Наверняка у него и счета в швейцарских банках есть… И теперь – часть всей этой роскоши достанется ей! Как здорово!.. И как стыдно – что отца только сегодня похоронили, а она – радуется. Радуется тихо, наедине с собой – но все же… Нехорошо это: нацеливаться на деньги покойника, когда его тело едва успели предать земле. Но только что с собой поделаешь? И, если уж совсем честно, об отцовских деньгах Наташа думала и раньше – когда он был еще жив. Нет, пока у нее самой имелось дело – «Настоящий» магазин, она даже гордилась, что «плывет по жизни» сама, без отцовской помощи. Но теперь, когда дело ее разорено… Когда она вдосталь хлебнула унизительной жизни в роли тренера, читай – прислуги… Когда безденежье перестало забавлять и начало бесить…